Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом?

Преображенный мир настолько сильно будет отличаться от нынешнего, что и апостол Петр, и пророк Исаия говорят о нем как о «новом небе и новой земле». Изменения затронут не только человека, но и все творение. Будет странно, если воскресшие в равноангельском состоянии люди обнаружат вокруг себя ставшую бесполезной для них Вселенную с червями, кометами и бензоколонками. «Как возможно, чтобы те, которые сделались духовными, наследовали землю чувственную?»[171] – отмечает св. Симеон Новый Богослов. Поэтому мир ожидает радикальное преображение: «небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3: 10). Но это не означает безвозвратного исчезновения всех ныне существующих созданий – скорее, они будут включены в иную систему отношений, где нет места страданию и смерти. Так, согласно пророку Исаие, «волк и ягненок будут пастись вместе, и лев, как вол, будет есть солому, а для змея прах будет пищею» (Ис. 65: 25). Устами пророка Осии Бог возвещает избранному народу: «И заключу в то время для них союз с полевыми зверями и с птицами небесными, и с пресмыкающимися по земле; и лук, и меч, и войну истреблю от земли той, и дам им жить в безопасности» (Ос. 2: 18).

Можно вспомнить о формуле, отчеканенной св. Максимом Исповедником: «начало и конец суть одно»[172]. Блудный сын возвращается к Отцу в тот самый дом, откуда он ушел, и Древо жизни, к которому потеряли доступ изгнанники из рая, стоит посреди Небесного Иерусалима (Откр. 22: 2) в финале земной истории. Поэтому слова Писания о преображенном мире проливают свет и на тайну изначального творения.

Конечно, современная научно-критическая библеистика едва ли одобрит такой подход – как можно руководствоваться новозаветными пророчествами при чтении ветхозаветной Книги Бытия, которая была написана несколькими столетиями ранее в другой культурной среде? Это все равно что интерпретировать Шекспира, взывая к текстам Кафки или Сартра. Но в данном случае Библия интересует нас не как текстуальный памятник, а как откровение Божие. С этой точки зрения у Библии есть только один принципиальный Автор, который просто поручил разным людям написать разные ее части, а затем устроил так, чтобы все они составили единый канон где-то к концу IV века. Если это так (а если нет – Библию просто стоит отложить в сторону), то нет ничего зазорного в том, чтобы взглянуть на библейский рассказ о сотворении мира сквозь призму позднейших эсхатологических текстов.

Например, в Книге Бытия говорится, что Бог приказал всем зверям земным и птицам небесным питаться лишь «зеленью травной» (Быт. 1: 30). Означает ли это, что в первозданном мире не было хищничества? Да, уверенно отвечает св. Василий Великий, смело ссылаясь при этом на слова пророка Исаии, относящиеся к будущему веку, когда «волк и ягненок будут пастись вместе». Это сейчас, говорит св. Василий, «лев пожирает мясо, коршуны выжидают падаль. А ведь в те времена, когда родились животные, коршуны еще не выискивали (этого) на земле… тогда же не было еще ни трупов, ни трупного запаха и пища коршунов была иная. Но все жили, как лебеди, и кормились на лугах… В природе не было раздора, ибо она пребывала в полном цветении; охотники еще не губили (животных)… и звери никого не терзали, ибо не были плотоядны»[173]. Также и Беда Достопочтенный на заре Средневековья писал, что до грехопадения «ни птицы не питались, отнимая пищу у более слабых животных, ни „волк не блуждал у овчарен“»[174].

Как это было возможно? Любые предположения о догреховной жизни, как и предположения о том, какой будет «жизнь будущаго века», выходят за рамки привычной действительности. Здесь мы вступаем в область символов, не поддающихся прямолинейному пониманию. Поэтому не торопитесь воображать себе льва, который безуспешно пытается жевать своими клыками траву, а затем не менее безуспешно пытается ее переварить. Травоядный лев – это метафора, указывающая на возможность иного порядка вещей, отличного от привычного нам. Этот совершенный порядок – как бы проступающий под внешней оболочкой видимого мира – независимо друг от друга прозревали самые разные авторы древности. Неслучайно св. Беда Достопочтенный в приведенном выше отрывке цитирует «Георгики» Вергилия. В другом произведении этого античного поэта, в IV эклоге «Буколик», можно прочесть о младенце, рожденном от девы, который принесет на землю новый золотой век: