Обезьяна и Адам. Может ли христианин быть эволюционистом?

Представление о небесных сферах устарело уже во времена Галилея, но ничто не мешает нам по примеру святых отцов обратиться к современной космологической модели, а именно к обсуждавшейся выше теории параллельных миров. Именно так поступил англиканский богослов и профессор математической физики Джон Полкинхорн. Он полагает, что воскресшие тела будут состоять из материи с иными качествами, принадлежащей другому пространственно-временному континууму. «В этой Вселенной пространство, время и материя взаимосвязаны в рамках единого комплекса, с которым имеет дело общая теория относительности. Разумно предположить, что такая взаимосвязь отражает общие намерения Творца. Если так, то новое творение также будет иметь свое „пространство“, „время“ и „материю“»[223]. По мнению Полкинхорна, приход «нового неба и новой земли» на смену видимому миру не стоит понимать как последовательность событий во времени. Скорее воскресение мертвых будет состоять в обмене информацией между двумя сферами единой многомерной реальности: «математики без труда могут представить пространство-время старого творения и „пространство-время“ нового творения как разные измерения единой Богом поддерживаемой реальности»[224].

Может быть, Полкинхорн излишне смел в своих предположениях, но во всяком случае в его подходе есть зерно истины. Едва ли можно понимать свидетельство о грядущем преображении мира в том смысле, что Бог по прошествии скольких-то лет упразднит сделанное Им и с нуля создаст на месте старого творения нечто принципиально иное. Зачем тогда вообще было в первый раз творить небо и землю? Нет, скорее Бог вернет сущее, отклонившееся от своей истинной природы, к самому себе. Эриугена описывает «всеобщий конец» как «возврат изменчивых вещей, разобщенных разнообразными делениями и частями природы, которые составляют [этот] мир, назад к своим принципам, откуда они изошли и в которых они неизменно существуют»[225]. Образ вещей совпадет с их реальным содержанием, которое было вложено в них изначально. Быть и казаться вновь станет одним и тем же. Падший мир, предназначенный для богоотступников, отпадет как корка, как нарост, возникший на первоначальном творении. Видимый космос с его круговертью планет и галактик схлопнется, как пузырь.

В библейских пророчествах о конце света нередко подчеркивается эфемерность, призрачность нынешнего порядка вещей: «небеса исчезнут, как дым, и земля обветшает, как одежда, и жители ее также вымрут» (Ис. 51: 6). «В начале Ты основал землю, и небеса – дело Твоих рук; они погибнут, а Ты пребудешь; и все они, как риза, обветшают, и, как одежду, Ты переменишь их, и изменятся; но Ты – тот же, и лета Твои не кончатся» (Пс. 101: 26–28). Тот факт, что видимые небо и земля расцениваются в Библии всего лишь как риза, как одежда, еще и еще раз наводит на мысль о подлинной реальности, которая скрывается под этой внешней оболочкой.

Из перспективы нынешнего мира кажется, будто первоначальное творение осталось далеко позади в прошлом, а грядущие «новые небо и земля» видятся нам отдаленной точкой на горизонте будущего. Но это оптический обман. Ведь ничто не мешает считать, что прошлое и будущее существуют только в линейном времени нашего восприятия. Скорее надо говорить об альтернативном состояния творения, которое одновременно воплощает в себе и начало, и конец видимого порядка вещей. Это состояние никогда не заканчивалось, оно в каком-то смысле существует параллельно, по ту сторону окружающей нас действительности. Можно вспомнить, что св. Ефрем Сирин говорил: рай никуда не исчез, он просто до поры до времени стал недоступен падшим людям. Сам Христос возвещал «Царство, уготованное от создания мира» (Мф. 25: 34). Нельзя ли увидеть в этих словах указание на ставший недосягаемым «хороший весьма» мир, созданный в начале? Этот мир есть та абсолютная родина, которая дожидается возвращения блудных сынов, пока за ее пределами многие миллиарды лет бушует эволюционная пляска смерти.

Иной порядок бытия, в котором нет «ни плача, ни вопля, ни болезни» (Откр. 21: 4), кажется утраченным – хотя он уже восстановлен. Но человек не может этого вместить, не изжив до конца свою падшесть. Победа над смертью уже совершилась – но весть об этом прорывается в наш мир лишь в краткие минуты пасхальной радости. «Где твое, смерте, жало; где твоя, аде, победа? Воскресе Христос, и ты низверглся еси. Воскресе Христос, и падоша демони. Воскресе Христос, и радуются Ангели. Воскресе Христос, и жизнь жительствует. Воскресе Христос, и мертвый ни един во гробе». В этом слове св. Иоанна Златоуста, которое читается на пасхальных богослужениях, о торжестве альтернативного мироустройства говорится как о совершившемся факте: «и мертвый ни един во гробе». Мир вернулся в то состояние, где смерти нет, – но мы продолжаем жить по другую сторону реальности, где люди умирают.