Обязан побеждать

Белухин и дед Евграф вернулись с островка к обеду. Мокрый чуть ли не по пояс Костя продрог. Дед ехал туда и обратно верхом на кобыле и был сух. Старому человеку студеная вода совсем ни к чему. Болеть не велит боевая обстановка и переживания за жизнь внучки. Свалиться с ног ему не дадут боевые товарищи, но хворый человек – лишняя обуза, потому он старался ноги не мочить, пристроил на лошадь седушку вроде седла и воду сапогами не бороздил. Первый брод лошадь шла плохо, Иван вёл, второй раз дед только правил удилами и умное животное ни разу не сбилась с отмели.

Дед слез с лошади и заторопился в дом, откуда раздавались крики Люси. Костя направился к Степану, который отдыхал на лапнике между валунами. Печь, сделанная из металлической бочки для копчения рыбы, была горячая, и он сушил свои и девчат портянки, пристроив рядом жерди.

– Татьяна обрабатывает загноившуюся рану, – пояснил Степан на молчаливый вопрос командира. – Люся тяжёлая.

– Подождём, что скажет товарищ Таня.

– Как у наших ребят обстановка? – спросил Степан. Выглядел он отдохнувшим, свежим.

– Семь наших стволов против тридцати вражеских, – сказал Белухин. – Держать оборону можно, если немцы не привезут миномёт. У них есть рация, могут запросить минометный расчёт. Тогда срочно убираться оттуда. Ждать миномётного огня не будем, пойдём на железку, нанесём отвлекающий удар.

– Вы, товарищ лейтенант, просили подумать: как быстрее добраться до железки. Надо сесть на лошадей и скорость увеличится вдвое. Вы ездили верхом?

– Приходилось изрядно.

– Наладим из сбруи что-то на подобие сёдел, чтоб задницу не сбить, и пойдём.

– Ладно, надо высушиться, – сказал лейтенант, – придётся натягивать трофейные штаны. К кителю я привык. А вот штаны не носил. Противно как-то.

Костя снял мокрые сапоги, галифе. Отжал, раскинул их на валун. Стал, кривясь, натягивать штаны.

– У меня из головы не выходят ребятишки на кордоне. Начинаются холода, а они голодные и раздетые. Как же заведующий безголово поступил – не одел ребятишек. Конечно, август жаркий стоял, но ведь в путь далекий люди шли? Где вот им одежу добыть? А лося – не проблема. Соли надо хотя бы килограмм, чтобы мясо присолить, подвялить.

– У меня о них тоже душа болит. Таня несколько раз за дорогу напоминала. Заведующий говорил – завхоз с багажом потерялся. У каждого ребенка узелки были с едой, а теплая одежда в третьей машине. Оправдывает его? Ответа нет. Если вдуматься – много что в этой войне не укладывается в голове. Нам громить надо врага каждодневно. Не получается. Паузы большие. Рванём железку – займёмся ребятишками. Иначе совесть жить не позволит.

– Вот и я об этом же. Я в молодости, как и многие, настрадался. Гражданская война выбила мне глаз, болел, голодовал, пока не окреп и охотой не занялся. Женился, дочку родили, а мать-то и преставилась. Один растил. Правда, сестра старшая помогала. Вместе загодя ушли от немца из Клинового на моей подводе. Где сейчас – не знаю. Каурый жеребец у меня был. Последние два года на нём всё больше ходил на промысел. Что человек – все понимал. Скучаю по нём.

– Что же вы не ушли с ними?

– Не захотел бросать свой дом и сестры. Сердце не пустило, но подсказывало податься в партизаны, если обнаружатся. И вот видите – я с вами.

– Вы для меня просто золотая находка!

– Спасибо на добром слове.

Из избушки вышла Валентина, направилась к командиру.

– Товарищ лейтенант, пока вы отсутствовали, у меня состоялся сеанс связи с нашим Центром и капитаном. По агентурным данным, через Бобруйск в группу армий «Центр» идут несколько эшелонов с продовольствием, горючим и боеприпасами. В нашем районе будут через сутки. Охрана усиленная. Наш Центр приказывает активизировать диверсии на железной дороге.

– Вы слышали, товарищ Степан! Центр нас подталкивает. Ваша задумка с лошадьми толковая, немедленно приступаем к выполнению.

Решили идти на операцию вдвоём вооруженные пулемётами Дегтярёва (второй получен с грузом самолета). Во-первых, нет третьей лошади, во-вторых, малая группа более мобильна и менее уязвима. Наскоро простившись с Таней, воспринявшей расставание как должное, она горячо поцеловала Костю, пожелала удачи.

– Я надеюсь, ты по-прежнему будешь следовать сберегающей тактике.

– Не сомневайся, любовь моя. Постарайся вернуть Люсю к жизни, Лёня сам не свой. Поправится девушка – воспрянет духом парень!

– Вы надолго?

– Рассчитываем на двое суток. Возможно, заглянем к детям, если сможем добыть соли и одежду. До свидания. Не провожай нас.

Он мягко освободился от цепких рук Тани и направился к ожидающему его Степану, там же суетился дед Евграф, скармливая из торбы лошадям небольшую порцию овса, который он привез из колхоза.