Облачно, возможны косатки

В аэропорту Владивостока нас встретила целая толпа мужиков, из которых я знала только Сергея, Лисицына и Славу Козлова из «Бумеранга». Первым делом нас прямо с багажом препроводили в служебную часть аэропорта, в таинственную комнату в отделе погранслужбы ФСБ. Мучительно пытаясь не заснуть (в Москве была уже глубокая ночь), я слушала какой-то инструктаж от новых союзников. В числе прочего нам рекомендовали по максимуму держать нашу миссию в секрете, не писать о ней в соцсетях и не сообщать ничего жителям поселка, в котором мы остановимся. Правда, там единственными местными жителями, пожелавшими свести с нами знакомство, оказались два больших улыбчивых пса, ненавязчиво осведомившихся, нет ли чего пожрать. Тем не менее в тот же день на местном новостном сайте появилась статья о том, что в «китовую тюрьму» едет с ревизией группа специалистов, с перечислением всех наших фамилий и мест работы. Вероятно, с собаками все-таки стоило быть поосторожнее.

С утра Лисицын сообщил нам, что в «китовой тюрьме» изо всех сил готовятся к нашему появлению – владельцы срочно наняли во Владивостоке группу девушек и везут их на автобусе в Среднюю, чтобы устроить там к нашему приезду пикет против продавшихся Западу ученых. В эту группу ухитрилась затесаться подруга приморской зоозащитницы Нины Зыряновой, и она прямо по ходу дела сообщала обо всех перемещениях автобуса и скидывала аудиозаписи инструктажа для пикетчиц. В итоге пограничники по своим каналам связались с полицией и попросили остановить и досмотреть автобус, так что к воротам «китовой тюрьмы» он прибыл позже нас, и мы пропустили все веселье.

Выезжали мы из поселка затемно, чтобы встретиться со стартовавшими из Владивостока пограничниками у поворота на Среднюю в восемь утра. К этому времени все мероприятие приобрело уже несколько драматический оттенок, как завязка в блокбастере. Под покровом тьмы мы двигались к условленному месту, а добравшись туда, обнаружили, что пограничники привезли с собой два автобуса спецназа. Было несколько непривычно оказаться с бойцами спецназа на одной стороне, но они были очень весомым аргументом в переговорах с хозяевами «китовой тюрьмы». В итоге нас впустили туда почти без задержек.

Изнутри база в Средней выглядит как обычная дальневосточная промзона – унылые здания из серого кирпича, какие-то вагончики, ржавые обломки невыясненного назначения и бесконечные заборы. Вольеры с косатками и белухами окружали целых три уровня защиты. Первым была бетонная стена с мощными воротами, окружавшая всю территорию базы. Затем шел отгораживающий зону вокруг пирса забор с калиткой, над которой болталась фигурка повесившегося человека-паука. За ним были домики для сортировки рыбы, другие подсобные сооружения и ряд металлических контейнеров, в которых животных везли из Сахалинского залива. Последний пропускной пункт вел непосредственно на пирс, возле которого были пришвартованы плавучие вольеры. Высокая стена делила пирс пополам – на той стороне была территория ТИНРО-центра, где содержались пойманные и подготовленные к продаже тюлени.

Как водится, сначала минут сорок мы просто тупо толкались на месте и мерзли, ожидая, когда координаторы мероприятия договорятся о дальнейших действиях. Никто толком не понимал, кто у нас главный: вроде бы командовать всем должны были пограничники, но они постоянно кивали на Лисицына, а когда тот пытался руководить, «китовые тюремщики» его не слушались, признавая лишь авторитет фээсбэшников. Мимо нас, мрачно зыркая в нашу сторону, ходили служители, периодически отпуская какие-нибудь нелицеприятные комментарии. Среди них Слава Козлов узнал тех, кто в августе разгромил лагерь «Друзей океана» в Сахалинском заливе.

Но вот наконец все обсуждения закончились, нам дают команду заходить внутрь косаточьих «парников». Внутри чуть теплее, чем снаружи, и это приносит некоторое облегчение, так как я уже изрядно задубела, стоя на морозе, а нам предстоит провести тут весь этот и следующий день. В вольере три маленькие косатки, и Таня Ивкович представляет нам своих старых знакомых – она разобрала ноябрьские фотографии и теперь знает всех пленников в лицо. Самая младшая, с широким треугольным плавником, слегка волнистым по заднему краю, – Александра. Чуть побольше, со шрамами от зубов и облезающей кожей на полспины, – Кирилл. Самый крупный, с круглым следом от укуса светящейся акулы на седловидном пятне, – Витас. Все трое еще совсем детеныши – Александре около года, Кириллу около двух, Витасу – между двумя и тремя. Хуже всех выглядит Кирилл – он мало плавает и постоянно висит в углу вольера, уткнувшись носом в сетку. Александра и Витас тоже часто зависают рядом с ним, но ненадолго, а затем снова отправляются кружить по вольеру.