Облачный бык

– Полновесное желание. Сильно тянет душу, – задумался сын вождя, указал на свою левую ключицу. – Но есть помеха. Ловушка или плотина, не скажу точнее.

– Я и плотина, и ловушка, – согласился чужак, выслушав пересказ слов на знакомом наречии. – Я последний из людей Элиа… вам не понять, но скажу иначе: да, я и есть змей-полоз. Я много тянул и жадно брал, превратив древнюю дружбу в долг, а после в бремя… дружба иссякла, а за долги мне вовек не расплатиться. Но дочка не виновата.

Посмотрел на дочь последний раз – и пошел к реке, к полноводной Гимре, что выливается из Синь-озера аж в пять просторных потоков, чтобы соединиться в общее течение ниже, в скальной теснине.

Чужак шел – и все примечали: скрипят его шаги. Мох проминается и уже не поднимается снова, оборотясь в золотой оттиск следа. И песок берега тоже спекается в сплошные печати золота… Люди чужака шли за ним. Одни несли прозрачный ящик, чтобы погрузить в реку. Иные поддевали лопаткой каждый след и убирали в мешок, припасенный заранее.

На широкой береговой косе чужак расстался со своими людьми. Поклонился им, назвал какое-то место, полное золота, заготовленного заранее в оплату похода. Настрого велел удалиться теперь же и не оборачиваться, не останавливаться до следующего заката. И еще семь дней и ночей не опускать мешков с золотыми следами на землю. Только так и сохранится то, что накоплено – неизменным.

Когда люди ушли, чужак долго глядел им вслед. По щеке сползла слезинка. Полетела, упала в песок – золотая, блескучая!

Чужак поклонился кукушке и сыну вождя. Отвернулся, шагнул в воду и побрел, постепенно погружаясь. Про колено… по пояс… по грудь… по горло… И вот охнули люди на берегу: вода с плеском сошлась над головой чужака! Круговая волна с золотым отливом прокатилась по реке, маслянно-медленная и мощная. И всем показалось: они видят чужака в воде, он делается ярче, наливается золотом и обретает гибкость, недоступную людям. Тело его извивается, уходя все глубже, глубже… и наконец пропадает.

Люди вздохнули, переглянулись… и снова обернулись к реке: на глубине родилось большое сияние, пошло вверх – и проявило подлинного змея-полоза! Каждая чешуйка горела солнечным огнем. Мощное тело крутило речные струи, свивало в воронку. Вода лизала берега – и отступала, лизала – и отступала. Песок менял цвет, светлел… Покуда не сделался вовсе белым. Полоз выявился из воды золотой стрелой, взвился – теперь он был огромен, толще любого кедра! Он, кажется, дотянулся до туч… и рухнул в реку с гулом и грохотом!