Обломки нерушимого

Понимаю ваше недоумение. Зачем же Диана подвергла себя такому унижению? Все дело в том, что после беседы с тренером она поставила перед собой цель – измениться во что бы то ни стало. Что же для этого необходимо сделать? Прежде всего ей нужно было понять, что именно усложняет ее жизнь. Первое, на что обратила внимание Диана, разбираясь в погрешностях своей личности, это высокомерие. Слишком часто она проявляла это качество, за что не раз нарывалась на неприятности. Да, Диана отличалась редкостным благородством, не лишена была и сострадания к страждущим, но, несмотря на это, она склонна ставить себя выше других. Еще она была весьма властной девушкой, очень любила держать все и всех под контролем, прям как ее отец. Диана также прослыла человеком с неимоверной любовью к славе, порой ослепляющей ее разум, и чрезмерной гордыней. Не любила она покорствовать и полагаться на кого-то. Вот, что выводило из себя окружающих ее людей и… Вассаго. Да, Вассаго отвечал ей тем же. Пытался покорить ее, каждую ее команду он встречал с чувством ущемленной гордости, страшно гневался, когда она металась в приступе ярости. Волнения души, что вызывала в нем всадница, наслаивались на личные, проистекавшие из тяжелого прошлого переживания животного. Этим и было обусловлено возмутительное поведение Вассаго.

«Но ведь я могу быть кроткой, могу расслабиться, довериться… Я покажу ему, что мы действительно очень похожи, что я не опасна и всецело принадлежу ему». Для этого Диана и перебралась в конюшню. «Тренироваться мне нельзя, гулять тоже. Но ночевать с ним мне же никто не запретил?» Несколько ночей Диана провела с Вассаго. Пришлось ей свыкнуться с холодом, неудобством и храпом ее необычных соседей. Перед сном она всегда гладила Вассаго, с трепетной нежностью водила кистью по участкам, исполосованным шрамами, что оставил хлыст предыдущего владельца. Рано утром выводила его в ближайшую леваду, залезала в седло и просто сидела, молча, не терроризируя коня командами, лишними телодвижениями. Диана позволяла Вассаго делать все, что ему вздумается. «Я слушаюсь тебя. Я не боюсь тебя. Я поддерживаю тебя», – постоянно повторяла про себя Диана. А Вассаго будто слышал ее мысли и больше не нервничал, не бастовал. Да и зачем трепать нервы, когда можно, ничего не требуя друг от друга, просто стоять под бледно-лиловым небом, наслаждаться предрассветной тишиной и нераздельным единством с дремлющим миром?

До прихода Шоно Диана успевала расседлать коня, вернуть его в стойло и убежать на занятия. После уроков она отправлялась в парк, подстерегала Шоно с его послушным табуном, отыскивала Вассаго. Пользуясь рассеянностью конюха, Диана уводила своего коня подальше и сопровождала его всю оставшуюся прогулку. Вассаго больше не выказывал признаки неповиновения, но все равно старался держаться на значительном расстоянии от своей хозяйки. Не хватит слов, чтоб описать, насколько Диана была расстроена. Ни одна ее попытка «подружиться» с Вассаго не увенчалась успехом. Столько сил и времени она потратила впустую… да еще стала объектом публичного осмеяния.

Решив ни при каких обстоятельствах впредь не появляться в конном клубе, и в который раз пообещав себе попытаться начать новую жизнь без спорта, Диана подошла к Фобосу, погладила его на прощание.

– Фобос, малыш… Как это парадоксально. Ты абсолютно не похож на Деймоса, но так сильно напоминаешь мне его. – Действительно, трудно найти сходство между этим белоснежным, прекрасным созданием и покойным Деймосом, воплощением тьмы. Но братья позаимствовали друг у друга некоторые черты характера, привычки. Возможно, по этой причине природа задумала наградить их разным окрасом, иначе никто бы не смог отличить их друг от друга. Диана гладила Фобоса и представляла, что касается рукой любимого Деймоса. Вот он рядом, живой, такой же великолепный, смиренный. Диана обняла его за шею, прижалась, почувствовала биение большого сердца. «Прощай, моя мечта, моя жизнь и страсть. Прощай… Люди ведь как-то сдаются, когда у них что-то не получается? Вот и я должна. Я сумею. Сдамся прямо сейчас».

Вдруг произошло немыслимое… Вассаго, увидев свою всадницу в компании другого жеребца, подбежал к ней, пронзительно заржал, а затем стал шеей уводить ее подальше от испугавшегося жеребца Элеттры.

– Вассаго? – удивилась Диана. – Ты что?.. Неужто ревнуешь меня? – она стала пятиться, Вассаго шел за ней.

«Нет, не может быть… Самообман», – решила Диана, но на всякий случай подошла теперь к Теодору, скакуну Никки. Вассаго снова ринулся к девушке и встал между ней и новым соперником.

– Ты ревнуешь меня!