Обломок молнии

Ночью где-то причаливали, слышались голоса, потом снова короткий гудок, отплытие; равномерное покачивание бочек.

Перед самым рассветом их согнал хмурый матрос. Прибежал второй, взялись за бочки, куда-то покатили…

Зевая, девчата поднялись по лестнице, вышли на уютную, выстланную мягким пластиком палубу.

— Модерн. Бельэтаж. — Зоя пригладила ладонью растрепанные вихры, облокотилась о перила.

Серая поверхность реки вся в мелкой ряби, как будто ежится от ночного холода, а на востоке уже зажглась узкая малиновая полоса. Берега совсем темные и безликие километр за километром, уж сколько их за ночь-то пробежало…

— Надоело. — Зоя широко зевнула, вдруг поглядела в сторону. — Гляди, Санечка, — он! Ей-богу, он!

Саня сразу поняла, о ком речь. В самом конце палубы у перил виднелась невысокая фигура. Парень как парень, ничего особенного, мальчишка почти. Но каким-то неопределимым, профессиональным чутьем обе девушки безошибочно угадали: он. Тот, кто играл вечером ля-минорный концерт. Слишком уж отрешенно стоял он у борта, так слушать предрассветную реку может только музыкант.

И Сане вспомнилось почему-то пустое, безопорное место в концерте, оно ведь так и не получилось у него вчера. И подумалось, что, стоит вот солнцу взойти, все вокруг прояснится, на воде заиграют розовые блики, а берега зазеленеют или прорежутся четкими фермами электролиний и что этого-то момента и ждет пианист. Прояснится и в голове, и в пальцах; само отыщется необходимое звено. Он возьмет его и вставит, как недостающую частицу мозаики, в то самое пустое место!.. Конечно, это все блажь. Она понимала, что тут еще пропасть работы, и горячо сочувствовала незнакомому парню.

— Сань, а у тебя ведь тоже неплохо получается концерт Шумана, — сказала вдруг Зоя.

«Неплохо». Зойка никогда не умела врать. По тону ее Саня поняла, насколько велика разница между игрой ее и этого парня.

— «Неплохо» в данном случае означает «плохо», — пробормотала она. — Такую музыку нельзя играть «неплохо»…

— Ну уж и завяла! Подумаешь. Играет он, конечно, божественно, но ведь и твой уровень…

— Тише ты. Услышит…

Подруга умолкла… Уровень. А что такое уровень? И существует ли уровень в искусстве? Какой такой уровень в музыке, например? Музыка вон как тот сосновый лес на берегу. Сплошная цепь остроконечных вершин, одни выше, другие ниже, пожалуй, нет даже двух равных. И каждая сама по себе… А когда говорят про уровень, это, значит, хуже уж нельзя…

Между тем наступило утро, на палубе появились пассажиры. Парень оказался светловолосым, худеньким, в синих джинсах и куртке. Он еще стоял у борта, когда к нему подошел мужчина, немолодой, в полосатой тенниске, гладколицый, весь какой-то собранный, похожий на спортивного тренера. Повернулся спиной — блеснула порядочная лысина. О чем-то поговорили, потом мужчина ободряюще похлопал юношу по плечу, и оба ушли.

Палуба пустела, из ресторана потянуло запахами еды, звякала посуда. Девочки поспешили к буфету. На сей раз повезло, позавтракали бутербродами и кефиром…

А день разгорался, разгоралась и жизнь на берегах — левом и правом. Дымили заводские трубы, сновал транспорт, бульдозеры и башенные краны уже начали свой рабочий день. Теплоход вошел в распахнутые ворота шлюза. Саня с тревогой, с любопытством смотрела на всю эту процедуру: шлюз пройти, подняться по водным ступеням — шутка ли? Жалела, что Зойки нет рядом, скрылась куда-то. Но тут Зоя появилась и сразу затормошила:

— Слушай, так и есть! Он едет туда же, куда и мы. Парень — настоящее чудо. Сам из Рыбинска, а тот мужик — дядя родной, Павел Эрастович, кстати, известный куйбышевский педагог-пианист. Везет племянника.

— А почему пароходом?

— Решили прокатиться. Дядя с ним занимается каждый день, совмещают приятное с полезным… Там где-то есть рояль. — Зоя неопределенно махнула рукой. — Парень просто бог, понимаешь, бог! Пианист настоящий!

— Как же тебе удалось познакомиться?

— Как? Очень просто!

Зоя скорчила гримасу, ладонью отмахнула назад волосы.

— Элементарнейше! Подхожу, говорю: «Это вы играете?» — «Я», — говорит. «Тогда, — говорю, — давайте знакомиться». Вот и все. Знакомство состоялось.

— Ну ты, Зойка, и даешь!

— А ты цыпочка. Сложная натура. Чуть что, и стушевалась.

— Да ну тебя, Зойка, не выдумывай…

— Погоди. Зовут его Светликов Никита, как и мы, в девятый перешел.

— А что играет, кроме концерта?

— Везет пару этюдов Шопена, «Утешения» Листа, концерт, ну и, конечно, полифонию. Больше всего любит играть Баха. Гений…