Обман

– О чем? Трев вернул им их банки со всем, что в них было. Правда, мы продали несколько штук, пока эти цветные не спохватились, но я не думаю, что они так уж сильно переживают из-за этих денег. Он же купается в деньгах, этот Акрам Малик. Вы видели, где они живут, вся их братия?

– Тревор здесь? – Барбара старалась сдерживать себя, но солнце жгло так сильно, что, казалось, остатки ее терпения вот-вот окончательно испарятся.

Миссис Раддок посмотрела на нее недружелюбным и даже слегка враждебным взглядом, видимо, поняв, что ее слова не оказали желаемого воздействия. После секундной паузы она, повернув голову через плечо, закричала:

– Стелла! – И, когда старшая девочка с торчащей изо рта палочкой от мороженого показалась из кухни, приказала ей: – Отведи ее к Треву. И скажи Чарли, пусть сделает этот рев потише, пока она не уйдет.

– Мам… – захныкала Стелла, растягивая гласную в этом односложном слоге; она добавила к обращению еще что-то, но что именно, невозможно было разобрать из-за торчащего изо рта мороженого. По ее виду можно было без труда понять, что эта девочка готова спорить из-за чего угодно.

– Ты слышала? – рявкнула миссис Раддок.

Стелла вынула изо рта мороженое, шумно вздохнула и шумно чмокнула губами.

– Ну, пойдемте, – сказала она и двинулась вверх по ступенькам лестницы.

Барбара, ступая в такт белым ковбойским сапожкам Стеллы, спиной чувствовала враждебный взгляд миссис Раддок. Было ясно, что проступок, из-за которого Тревор потерял работу на горчичной фабрике, не является таковым для его мамаши.

Потенциальный подозреваемый находился в одной из спален второго этажа. Хриплое пение солистов рэп-группы неслось из-за двери. Стелла бесцеремонным толчком распахнула ее, но всего лишь на шесть дюймов, не более – что-то, свешивавшееся сверху, не позволило двери раскрыться во всю ширь.

– Чарли! – закричала девочка. – Мама велела тебе сделать эту срань потише! – Повернувшись к Барбаре, она сказала: – Вот он, вы же его ищете.

Из-за соседней двери донесся крик миссис Раддок:

– Ну как, черт возьми, человек может спать в своем собственном проклятом доме?

Барбара кивком головы поблагодарила Стеллу и нырнула в комнату. Нырнула потому, что предмет, не позволявший открыть дверь на всю ширину, словно рыболовная сеть навис над дверным проемом. Окна были задернуты занавесками, и от этого в комнате стоял полумрак. Горячий воздух сотрясался и пульсировал подобно бьющемуся сердцу.

Комната, казалось, тряслась от оглушительного шума. Он многократным эхом отражался от стен, к одной из которых была прикреплена двухъярусная кровать. На верхней койке сидел мальчишка-подросток, державший в руках палочки для еды, которыми колотил по деревянной раме кровати, стараясь попасть в такт грохочущей музыке. Нижняя койка была пуста. Второй жилец комнаты сидел за столом, на котором стояла включенная лампа дневного света; на столе, в отбрасываемом лампой световом пятне лежали мотки черных ниток, шпули разноцветной пряди, кучка черных ежиков для прочистки труб и пластмассовая коробка с круглыми поролоновыми губками различных размеров.

– Тревор Раддок? – закричала Барбара, перекрикивая шум и грохот. – Я могу поговорить с вами? Я следователь криминальной полиции. – Она намеренно предъявила свое удостоверение таким образом, чтобы мальчик на верхней койке мог увидеть его. Он глянул на протянутое удостоверение и, видимо, понял, кто она, либо по движению губ, либо по выражению ее лица, а затем, протянув руку к рукоятке, выступающей из корпуса ящика, стоявшего в ногах его койки, убавил громкость.

– Эй, Трев! – во все горло закричал он, несмотря на то, что грохот в комнате внезапно стих. – Трев! Копы!

Парень, сидевший за столом, пошевелился, повернулся на стуле и увидел Барбару. Он медленно поднес руки к ушам и начал вращательным движением вынимать из них ватные тампоны.

Барбара смогла рассмотреть его в тусклом свете настольной лампы. Он носил все атрибуты члена «Национального фронта», начиная с обритой наголо головы, словно тенью покрытой чуть пробивающимися темными волосами, до тяжелых ботинок, наверняка купленных в магазине военного снаряжения. Лицо его был чисто – можно сказать, щеголевато – выбритым, и на нем не просматривалось никакой волосяной растительности, даже бровей.

Судя по тому, как он отодвинулся от стола и откинулся на стуле, Барбара поняла, что ее приход оторвал его от работы. По всей видимости, он трудился над моделью паука: три ежика, длинные и витые проволочные стержни которых, вероятно, изображали ноги, были уже прикреплены к телу, склеенному из слоев черной и белой губки. У паука были две пары глаз, сделанных из черных бусинок – пара больших и пара маленьких – которые расположились на голове полукругом, словно папская тиара.

Тревор метнул быстрый взгляд на брата, с поджатыми под себя ногами сидевшего на краю верхней койки и не спускавшего с Барбары настороженного взгляда.

– Брысь отсюда, – приказал он Чарли.

– Я не скажу ничего.

– Вали отсюда.