Обман

Город отчаянно нуждался в том, что предлагал Акрам Малик, – в рабочих местах. Необходимо было и то, что было в планах семейства Шоу: реконструкция. Размышляя над проблемой, Барбара не могла не думать и о том, существуют ли между этими семьями конфликтные точки, обнаружить которые следовало криминальной полиции Балфорда.

Глядя на пейзаж, открывающийся пред ней, и размышляя над ситуацией, сложившейся в городе, она заметила двух темнокожих мальчиков не старше десяти лет, только что вышедших из кафе «Горячие и холодные закуски Стана» с рожками мороженого «Корнетто». Они ели мороженое и шли по направлению к пирсу. Как дети, хорошо знающие правила дорожного движения, они остановились у кромки тротуара, пропуская идущие по шоссе машины. Запыленный фургон затормозил, давая им возможность перейти дорогу.

Сквозь грязное ветровое стекло было видно, как сидевший за рулем фургона водитель взмахами руки подавал им сигнал перейти на другую сторону шоссе. Мальчики благодарно кивнули ему головой и сделали шаг с тротуара. Именно этого, казалось, только и ждали те, кто сидел в фургоне.

С пронзительным сигналом фургон рванулся с места. Громкий рев его мотора слился с многократным эхом, отразившимся от стоящих по сторонам дороги домов. Испуганные дети отпрыгнули назад. Один мальчик уронил мороженое и инстинктивно нагнулся, чтобы поднять его. Второй мальчик, схватив своего спутника за воротник, быстро оттащил его с опасного места.

– Проклятые паки! – заорал кто-то из сидящих в фургоне.

Вслед за этим выкриком из окна полетела бутылка. Она не была заткнута, и ее содержимое в полете расплескалось по воздуху. Мальчики увернулись от бутылки, но не смогли увернуться от ее содержимого. Бутылка разбилась о тротуар возле их ног, а желтая жидкость залила их лица и одежду.

– Черт возьми, – выругалась себе под нос Барбара и поспешно перебежала шоссе.

– Мое мороженое! – плакал младший ребенок. – Гассан, мое мороженое!

Лицо Гассана выражало презрительное отвращение, горящие глаза смотрели вслед фургону, с ревом преодолевавшему подъем, по обеим сторонам которого стояли кипарисы. Барбара безуспешно пыталась разглядеть номерной знак автомобиля.

– Вы в порядке? – обратилась она к мальчикам. Младший все еще плакал.

Солнечные лучи и жар, исходивший от плит тротуара, высушили одежду ребят. Пронзительный запах мочи так и бил в нос. Он исходил от одежды и от кожи мальчиков. Отвратительные желтые потеки расплылись на их белых шортиках, желтые брызги еще блестели кое-где на их голых коричневых ногах и щеках.

– Мое мороженое, – скулил младший ребенок.

– Замолчи, Мушин, – нахмурившись, приказал Гассан. – Им нравится, когда ты плачешь. Поэтому замолчи! – Схватив Мушина за плечо, он с силой тряхнул его. – Вот, возьми мое. Я не хочу мороженого.

– Но…

– Бери! – Он протянул свой конус плачущему мальчику.

– Вы в порядке? – снова спросила Барбара. – Как гнусно поступили эти мерзавцы.

Гассан наконец-то посмотрел на нее. Если бы презрение во взгляде имело вкус, она наверняка почувствовала бы его, и очень отчетливо.

– Английская сука. – Он произнес эти слова настолько отчетливо, что их нельзя было спутать ни с какими другими словами. – Отвали от нас. Мушин, пошли.

У Барбары непроизвольно откинулась челюсть. Когда она смогла закрыть рот, мальчишки отошли уже на некоторое расстояние. Они шли в ту же сторону, куда надо было идти и ей, – на пирс. Их походка была такой решительной, что, казалось, никто не может остановить их и помешать им исполнить то, что они задумали.

Барбаре они наверняка понравились бы, не будь она свидетелем всего, что произошло в эти несколько секунд, и того, что явилось доказательством ксенофобских настроений в Балфорде, настроений, которые всего лишь несколько ночей тому назад, возможно, привели к убийству. Она следила за мальчиками, шедшими по дорожке, пока те не скрылись из глаз, а потом повернула к машине.

До дома Тревора Раддока было недалеко. До него и ехать-то было не надо. Зайдя в книжный магазин, Барбара купила карту города и, взглянув на нее, сразу поняла, что Алфред-террас расположена не дальше чем в пяти минутах ходьбы от Хай-стрит и от книжного магазина, где она сейчас находилась. До ювелирного магазина «Рекон» было тоже недалеко.

Алфред-террас представляла собой семь домов, выстроившихся в линию по одну сторону небольшой площади, накрытых покатыми крышами, двухэтажных с фасада и одноэтажных с тыла. Под окнами всех домов были укреплены наружные ящики для цветов, в которых сейчас ничего не росло, а входные двери были настолько узкими, что обитателям наверняка надо было придерживаться строгой низкокалорийной диеты, чтобы проникать в свои жилища. Все дома были грязно-белого цвета, и только их двери, хотя и облупившиеся, но выкрашенные в разные цвета – от желтого до красно-коричневого, – служили отличительными признаками. Краски поблекли от времени – ведь фасады домов смотрели на запад, а значит, принимали на себя прямые и самые горячие лучи солнца.