Обман

Рейчел с любопытством наблюдала за ним. Прежде она никогда не видела Тревора Раддока таким нервозным. Он всегда вел себя так, словно знал, чего хочет, и прикладывал ровно столько сил, сколько требовалось для достижения намеченной цели. Без сомнения, и в отношениях с ней он вел себя согласно этому принципу: никакой спешки, никаких серьезных разговоров. Да, именно так – никаких серьезных разговоров. А сейчас… Сейчас перед ней был не тот Тревор, которого она знала прежде, даже еще в школе, где он считался отпетым и служил чуть ли не наглядным примером безнадежного тупицы с примитивными мыслительными способностями, которого в будущем не ожидало ничего хорошего. Даже и тогда он вел себя, как человек, уверенный в себе. Того, что он не мог решить умом, Тревор решал кулаками.

– Да, жарко, – согласилась Рейчел, ожидая, что будет дальше. Сейчас между ними не могло быть того, что бывало обычно. Ведь не здесь же, где ее кипящая от злобы мать следила за ними из-за шторы на окне в гостиной, да и соседи из близлежащих домов наверняка с большой охотой подсматривали и подслушивали, выставив в раскрытые окна глаза и уши. – Я даже и не припомню такого; изо дня в день одно и то же, и никаких перемен, верно? Я читала что-то насчет всемирного потепления. Может, оно уже началось?

Судя по всему, Тревор пришел сегодня не затем, чтобы обсуждать научные проблемы, связанные с атмосферными и другими явлениями. Положив ключи в карман и засунув в рот большой палец, он принялся грызть ноготь, то и дело бросая из-за плеча настороженные взгляды на зашторенное окно гостиной.

– Послушай, – сказал он. Вид у него был такой, будто его избили. Вынув изо рта большой палец, он вытер его о футболку на груди. – Послушай, Рейчел, мы можем поговорить… недолго?

– А разве мы не говорим?

Кивком головы он указал на улицу.

– Я хотел сказать… давай пройдемся.

Тревор пошел вперед по дорожке. Остановившись у ржавой калитки, он – снова кивком головы – подал ей знак следовать за ним. Она послушно шла сзади.

– Трев, а разве ты не должен быть на работе?

– Должен. Сейчас пойду. Но сперва хочу поговорить с тобой.

Он остановился, ожидая, когда она поравняется с ним. Идя рядом, они дошли до его мотороллера. Он оседлал его, упер ноги в землю и, уставившись глазами в руль, крепко схватил его.

– Послушай, ты и я… ну это… в пятницу вечером. Когда грохнули Кураши. Мы же встречались. Ты же помнишь, да?

– Конечно, – подтвердила она, ощущая тепло, разливающееся по груди и шее, как это бывало всегда, когда она краснела.

– Ты помнишь, сколько было времени, когда мы расстались, помнишь? Когда мы дошли до домиков, было около девяти. Потом мы пили… ну, это жуткое пойло… кстати, как оно называется?

– Кальвадос, – ответила Рейчел и добавила, сама не зная, для чего: – Его делают из яблок. Это десертное вино, его подают на десерт.

– Понятно, а мы-то пили его до десерта, так? – осклабился он.

Его улыбка ей не нравилась. Ей не нравились его зубы. Ей не нравилось постоянное напоминание о том, что он никогда не бывал у дантиста. Так же как не нравилось и то, что он не моется каждый день и не знает о том, что существует щеточка для ногтей. Больше всего ей не нравилась его озабоченность тем, чтобы их встречи оставались в тайне; они обычно начинались у моря на пирсе, в той его части, которая была ближе к воде, а заканчивались в том прибрежном домике, где пахло плесенью и где пол был устлан ротанговыми матами, от которых на ее коленках оставались красные пятна, после того как она стояла на них перед Тревором.

Люби меня, ну люби же меня, умоляло его ее тело, но сама она молчала. Посмотри, какое наслаждение я могу тебе доставить.

Все это было, но до того, пока она не узнала о том, что Сале нужна ее помощь. Это было до того, как по выражению лица Тео Шоу она поняла, что тот намерен бросить Сале.

– Но дело не в этом, – продолжал Тревор, так и не дождавшись ее ободряющего смешка на его двусмысленную шутку. – Мы пробыли там до половины одиннадцатого, помнишь? Я ведь даже не кончил, потому что надо было бежать на работу.

Она медленно покачала головой.

– Да нет, Трев, ты что-то путаешь. Я была дома где-то около десяти.

Его лицо оскалилось в улыбке, а ладони по-прежнему сжимали руль. Когда он с нервным смехом поднял голову, то смотрел не на нее, а куда-то мимо.

– Послушай, Рейчел, все было не так. Я ведь не думаю, что ты засекла время сразу после того, как мы прекратили наши дела.

– Ты хотел сказать «мои дела», – поправила его Рейчел. – Я не помню, чтобы ты делал хоть что-нибудь после того, как вытащил из штанов свой пенис.

Наконец, он посмотрел на нее. Впервые за все время она увидела выражение испуга на его лице.

– Рейчел, – голос его звучал жалобно. – Ну что ты, Рейчел. Ведь ты же помнишь, как все было.

– Помню, что было темно, – ответила она. – Помню, как ты просил меня подождать десять минут, а только потом входить в домик, третий в ряду, если считать сверху. Это было нужно… А для чего это было нужно, Трев? Ты сказал: «пусть он проветрится». Мне надо было ждать внизу на пирсе, а когда прошло десять минут, я вошла.