Обман

– Тьфу на тебя! Боюсь! – Агата пыталась засмеяться, но вместо смеха из ее горла вырвался кашель. Как получилось, что теннисный корт оказался сейчас так же далеко, как и в тот момент, когда они направились к нему? Ей казалось, что они идут уже целую вечность – прошли невесть сколько миль, – а корт, словно мираж в пустыне, не приближается. Как такое может быть? Агата упорно двигалась вперед, тащила трость, тащила ноги, а они, будто сговорившись, как многотонный балласт тянули ее книзу и назад. – Что ты повисла… на мне, – хрипела она. – Проклятая… дура. Ты же висишь на мне, висишь.

– Да нет же, миссис Шоу, – успокаивала ее Мэри, в ее пронзительном голосе слышался явный страх. – Миссис Шоу, да я до вас и не дотрагиваюсь. Прошу вас, давайте остановимся. Я сбегаю за стулом, а? Я принесу зонтик и заслоню вас от солнца.

– Бред… – Агата отмахнулась от нее, но движение руки было вялым и слабым. И тут она поняла, что двигаться уже не сможет. Вместо нее начало двигаться все вокруг. Теннисный корт поплыл вдаль и почти исчез за дымкой. И Уэйд за Балфордским каналом, похожий очертаниями на составленную из кусков зеленую лошадь, тоже куда-то поплыл.

Ей казалось, что Мэри Эллис все говорит и говорит, но она не могла разобрать ни слова. В голове вдруг послышался какой-то громкий стук, а потом голова начала кружиться. Агата почувствовала головокружение еще в библиотеке, когда вставала, но сейчас голова кружилась так, что все окружающее носилось вокруг нее, словно в потоке. Попроси она сейчас помощи – или хотя бы обратись к своей спутнице по имени, – из ее рта не вырвется ничего, кроме стона. Одна рука и одна нога словно налились свинцом и стали неподъемными якорями, а у нее не было сил на то, чтобы оторвать их от земли.

Откуда-то донеслись крики.

Солнце палило без пощады.

Небо стало белым.

Луис закричал: «Агги!»

Лоренс окликнул: «Мама?»

Поле зрения ее сжалось до точки, и она упала.

Тревор Раддок умудрился так наполнить комнату для допросов табачным дымом, что свет от включенной Барбарой лампы практически не мог пробиться сквозь окутавшую ее дымную гущу. Сквозь серую завесу дыма она увидела его сидящим перед черным металлическим столом. Пол рядом с его стулом был густо усыпан сигаретными окурками. А ведь она поставила перед ним пепельницу, но он, очевидно, посчитал, что усеянный окурками и пеплом пол послужит символом его самоутверждения.

– Хватило времени подумать? – спросила она.

– Мне надо позвонить, – вместо ответа пробубнил он.

– Пригласить адвоката и попросить его сесть рядом? Любопытная просьба, в особенности для человека, который утверждает, что никоим образом непричастен к убийству Кураши.

– Я хочу позвонить, у меня есть право на телефонный звонок, – не унимался он.

– Хорошо. Звоните, но только в моем присутствии.

– Я не должен…

– Чушь. Должны.

Ну уж нет, она пойдет на что угодно, но не даст Тревору ни малейшего шанса состряпать себе алиби. Ведь он уже попытался использовать для этого Рейчел Уинфилд и, наверное, понял, что его способности убеждать, давя на чувства, заставляют желать лучшего.

Тревор сердито наморщил лоб.

– Я же признал, что крал продукцию с фабрики, или вы забыли? Я сказал, что Кураши выгнал меня с работы. Я рассказал вам все, что знал о нем. Ну разве я стал бы рассказывать все это, если бы убил его?

– Я полагаю, что в этом есть доля истины, – согласилась Барбара.

Она села на стул рядом с ним. Вентиляции в комнате не было, и воздух был густой и тяжелый, как в сауне. Барбара почувствовала это сразу после первого же вдоха. Дым от выкуренных Тревором сигарет не сильно повлиял на состав и качество воздуха, поэтому Барбара без колебаний решила последовать его примеру. Взяв из пачки одну из еще оставшихся в ней сигарет, она поднесла к ней зажигалку и, затянувшись, сказала:

– Сегодня утром я разговаривала с Рейчел.

– Я знаю, – ответил он. – Раз вы пришли за мной, значит, вы говорили с ней. Она, должно быть, сказала вам, что мы расстались около десяти часов. Ладно. Так оно и было. Мы расстались около десяти. И вы это знаете.

– Да. Я это знаю. Но она сказала мне кое-что еще, чему я не могу найти логического места до тех пор, пока вы отказываетесь сказать мне, где были в пятницу вечером после того, как расстались с ней. А когда я складываю вместе то, что она сказала мне, с тем, что вы рассказывали про Кураши, и сопоставляю эти два факта с вашими таинственными делами в пятницу вечером, то прихожу к одному-единственному заключению. И вот о нем-то нам сейчас и надо поговорить.

– И что же это? – спросил он, настороженно глядя на нее и сплевывая кусочек кожи с указательного пальца, который был у него во рту.

– У вас с Рейчел были когда-нибудь сексуальные контакты?

Выставив вперед подбородок, он посмотрел на нее с вызовом и одновременно со смущением.

– Ну а что, если были? Она говорит, что не хотела этого, или не говорит? Потому что, если говорит «нет», то моя память подсказывает мне совсем другое.

– Тревор, ответьте на вопрос. У вас с Рейчел были когда-нибудь сексуальные контакты?