Обман

У нее не было сил выслушать его признание. И если он воспринимает ее отказ выслушать его как свидетельство о том, что ее любовь к нему мертва, то так оно и есть.

– Вот такие мысли роились в моей голове по ночам, – отрывисто произнес Тео. В его словах чувствовалась накопившаяся в его сознании горечь. – Днем я мог забыть обо всем, потому что попросту вгонял себя работой в ступор. Но ночью я не мог думать ни о ком, кроме тебя. И все это время я почти не спал, почти не ел, но тем не менее справлялся с ситуацией, поскольку всегда был уверен в том, что и ты думаешь обо мне. Она расскажет обо всем отцу сегодня вечером, постоянно надеялся я. Кураши уедет. Наступит наше время, мое и Сале; наступит наше время, и мы получим свой шанс.

– Мы никогда ничего не получим. Я пыталась втолковать тебе это. Ты отказывался верить мне.

– А ты? Чего ты хотела, Сале? Почему ты приходила ко мне по ночам в ваш сад?

– Этого я не могу объяснить, – прошептала она, превозмогая себя.

– Но это же не игра. Не игра, правила которой не может объяснить никто.

– Я не играла с тобой ни в какие игры. Все, что я чувствовала, чувствовала по-настоящему. Я была тем, кем была в жизни.

– Хорошо. Отлично. Я думаю, что между тобой и Хайтамом Кураши было то же самое. – Он выпрямился, собираясь подняться со скамейки.

Сале задержала его, протянув руку и сжав пальцами его голое запястье.

– Помоги мне, – прошептала она, глядя на него так, будто прощалась с ним. Сале уже забыла, как выглядят его сине-зеленые глаза, родинка над губой, лежащая на лбу прядь белокурых волос. Она была напугана его внезапной близостью к ней и боялась, что ее тело отреагирует на прикосновение руки к его телу. Она понимала, что нужно отпустить его руку, но сил на это у нее не было. Ее единственным шансом был он. – Рейчел не захотела. Тео, пожалуйста, помоги мне.

– Избавиться от ребенка Кураши? Ты об этом?.. А зачем?

– Потому что мои родители… – Ну как она могла ему объяснить?

– А что с ними? Пойми, твой папочка, конечно, выйдет из себя, когда узнает, что ты беременна. Ну а если родиться мальчик, он быстро смирится. Просто скажи ему, что вы с Кураши воспылали друг к другу такой страстью, что не могли ждать брачной церемонии.

Обидная несправедливость его слов, порожденная его собственными душевными муками, заставила ее раскрыть правду.

– Это ребенок не Хайтама, – с трудом произнесла она и выпустила его руку из своей. – Когда Хайтам приехал в Балфорд, я уже два месяца была беременной.

Тео, не веря ее словам, оторопело посмотрел на нее. Она видела, как он, с паническим ужасом глядя ей в лицо, пытается понять суть того, что она только что сказала.

– Так что, черт возьми… – Но почувствовал всю бесполезность вопроса, не успев досказать его до конца. После короткой паузы он снова попытался повторить свой вопрос: – Сале, так что, черт возьми?..

– Мне необходима твоя помощь, – взмолилась она. – Прошу тебя, помоги.

– Так что это? – не унимался Тео. – Если ребенок не Хайтама… Сале, чей же он?

– Пожалуйста, помоги мне сделать то, что мне необходимо сделать. Кому мне позвонить? Где эта клиника? Только не в Балфорде. Здесь я не могу. Может быть, в Клактоне… В Клактоне ведь должно же быть что-то, где мне помогут. Тео, это надо сделать быстро и незаметно, чтобы родители не узнали. Если они узнают, это их убьет. Поверь мне. Это убьет их, Тео. И не только их.

– Кого еще?

– Пожалуйста.

– Сале. – Его рука с силой сжала ее руку выше локтя. Он словно услышал в ее голосе все то, о чем не мог заставить ее рассказать. – Что произошло? Той ночью… скажи мне. Что произошло?

Ты заплатишь, сказал тогда он, заплатишь так, как платят шлюхи.

– Я все взяла на себя, – с трудом произнесла она, – мне было безразлично, что он подумает. Ведь я сказала ему, что люблю тебя.

– Господи, – прошептал он, и его рука, сжимавшая ее руку, разжалась и повисла, словно перебитая.

Дверь палаты, в которой лежала Агата Шоу, раскрылась; отец Сале вышел в коридор и тихо притворил ее за собой. Он слегка смутился, застав свою дочь и Тео Шоу, обсуждающих, судя по их виду, что-то серьезное. Но через мгновение его лицо потеплело – вероятно, от уверенности в том, что Сале делает сейчас все необходимое для обретения душевного покоя.

– О, Тео, – склоняя голову в приветствии, произнес он. – Как я рад, что мы не ушли из больницы, не повидавшись с вами. Я только что говорил с вашей бабушкой и заверил ее – как друг и как член городского совета, – что ее планы реконструкции Балфорда будут выполняться без всяких изменений и без всяких помех.

Тео, сидевший рядом с Сале, встал. Девушка не шевелилась. Она скромно сложила руки и повернула голову так, чтобы Акрам не видел родимого пятна, которое сейчас болезненно пульсировало и его вид мог навести отца на подозрения.

– Благодарю вас, мистер Малик, – ответил Тео. – Как это любезно с вашей стороны. Бабушка будет более чем рада проявленному вами великодушию.

– Отлично, – улыбнулся Акрам. – Ну, дорогая моя Сале, поедем?