Обман

Клифф задумался. Когда они с Джерри встретились? Он и год-то не может припомнить, не то что месяц и тем более день. А поскольку они приступили к делу в тот же день, когда встретились, то и это событие он не может предложить в качестве причины для празднования. Они съехались – вернее, Клифф перебрался к Джерри, – скорее всего, в марте, потому что в тот день ветер дул по-сумасшедшему; значит, встретились они, должно быть, в феврале. Хотя и это казалось не вполне достоверным, потому что в феврале собачьи холода и трудно себе представить, чтобы кто-то в это время года решился предаваться сексуальным забавам в туалете на рыночной площади. Но ведь раз на раз не приходится, и тогда никто из них не побоялся отморозить свое хозяйство ради совокупления с симпатичным гомиком, подавшим призывный знак глазами. А поскольку они с Джерри действительно встретились на рыночной площади и сразу же приступили к делу, и почти сразу после этого стали жить вместе… Нет, подумал он, не похоже, чтобы они могли съехаться в марте месяце. Черт возьми! Да что у него с памятью, горестно подумал Клифф. Вот у Джерри память, будто стальной капкан, и всегда была такой…

Клифф вздохнул. Ведь из-за этого у них с Джерри постоянно возникали проблемы, разве нет? Он никогда не забывал ни одной самой плевой мелочи. Если у него и случался когда-нибудь случайный провал в памяти – к примеру, кто был там и в какой час ночи это произошло, – Клифф не начинал в тот же миг рыться в памяти, а пытался увязать запамятованные события и людей с какими-либо торжествами или памятными событиями. И действительно, ведь сама идея представить себе жизнь в виде последовательных торжеств, а не в виде рутинной тягомотины, значительно способствует повышению жизненного тонуса.

В конце-то концов, если Джерри верит ему хотя бы на один миллиграмм, Клиффу не придется прилагать больших усилий для его умиротворения. Ему не придется пускаться на ухищрения ради того, чтобы завоевать благосклонность Джерри, хотя бы потому, что он никогда и не терял благосклонности своего любовника.

В отношениях с Джерри была другая проблема. С этим парнем надо постоянно держать ухо востро. Одно неверное слово, одна ночь, утро или день, когда по каким-то причинам не чувствуешь желания заняться с ним делами… и все – он ни с того, ни с сего начинал дотошно копаться в их отношениях, словно рассматривая их под микроскопом.

Поворачивая налево, на Оксфорд-роуд, Клифф уже чувствовал более осознанное раздражение к своему любовнику. Дорога шла параллельно железнодорожным путям, пролегающим за другой линией промышленных зданий. Клифф, глядя на грязные, закопченные кирпичные стены, вдруг в точности осознал, что он чувствует, ощущая на своих плечах бремя вины перед Джерри: он представлялся себе грязным, нечистым и отвратительным, в то время как Джерри выглядел чистым, словно дождевая вода, набранная в Швейцарии. Как будто это что-либо значит, усмехнулся про себя Клифф. Слабости есть у каждого, есть они и у Джерри. Клифф знал почти наверняка, что его любовник не упустит случая потрахаться на стороне, но не делал из этого трагедии.

В конце Оксфорд-роуд в нее под углом вливались Карнарвон-роуд и Уэллсли-роуд. Обе они вели к морю, но первая – через Морской бульвар, вторая – через Пирс-авеню. Клифф притормозил, держа руку на рычаге переключения скоростей; притормозил не потому, что выбирал, по какой дороге ехать, а скорее потому, что все еще раздумывал над тем, как в последние несколько дней протекала его жизнь.

Что ж, Джерри был с ним немного груб. Но ведь он заслужил это. А с другой стороны, Джерри всегда становился слегка грубоватым, когда со всей энергией брался за какое-то дело. Он и сам не замечал этого. А когда у Джерри не было дела, за которое надо было браться – его поведение в такие периоды будоражило Клиффа, но он понимал, что к этому необходимо притерпеться, и причем НЕМЕДЛЕННО – он, как иголка за ниткой, неотступно следовал за Клиффом, настойчиво ища подтверждения тому, что его любят, им дорожат, его хотят и… и еще черт знает чему. Живя с Джерри, Клифф нередко ловил себя на мысли, что чувствует себя так, будто живет с надоедливой приставучей бабой. Джерри погружался в долгое, многозначительное молчание, нарушаемое лишь эмоциональными вздохами, а что значили эти вздохи, было известно лишь одному богу; или он терся носом о шею Клиффа, что могло означать приглашение к любовной игре; или – самое худшее, и это буквально бесило его – толкал его по утрам своим напряженным твердым членом, сообщая Клиффу о своих ожиданиях.

Как сильно он ненавидел такие ожидания. Он ненавидел само осознание сути этих ожиданий; они были словно невысказанные вопросы, на которые он должен отвечать без промедлений. Часто, когда Джерри тыкал в него своим твердокаменным пенисом, Клифф с трудом сдерживал себя, чтобы не дать ему по роже, не закричать во весь голос. Ты чего-то хочешь, Джер? Так, черт возьми, скажи же об этом прямо.