Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права

Из материалов предварительного следствия остаётся неясным, был ли для отравления использован опиум или какое-то другое наркотическое вещество, кто его приобрёл и применил, но даже в этом случае необходимо было установить обстоятельство, как если бы это был легально приобретённый препарат, то использовался ли он в обычной жизни обвиняемыми: как снотворное, например. В этом случае была бы вполне возможна версия, что необходимость применения использованного медикамента была вызвана – как вариант – буйным поведением клиента, которого Маслова просто хотела успокоить (усыпить) на время и т. д. Если же это был препарат нелегальный, то есть его официальный оборот был запрещён законом, то такое обстоятельство существенно влияло на установление наличия умысла к подготовке умышленного убийства в составе организованной группы, «именуемой в просторечье шайкой». Как минимум этого требовали положения Отделения V «Обстоятельства, уменьшающие вину и наказание», а также Отделения VI «О нарушении правил, установленных для продажи, хранения и употребления веществ ядовитых и сильнодействующих». Хотя в то чудесное время героин свободно продавался в аптеках как средство от насморка, о чём мы можем судить по рекламным объявлениям в «Ниве» и «Огоньке».

Тем не менее в соответствии с уголовным законом именно эти обстоятельства назывались «особо увеличивающими или уменьшающими степень виновности»[91].

Так, в законах, которые предусматривали ответственность за нанесение более или менее тяжкого увечья (ст. 1447, 1478 Уложения), принимаются во внимание в качестве дополнительных обстоятельств:

– обдуманное ранее намерение;

– степень оказанной жестокости, средства, «употреблённые» для совершения преступления;

– степень оказанной жестокости;

– средства, «употреблённые для совершения преступления»;

– мера причиненного страдания и т. д.

Трудно не согласиться с тем, что если преступники осознанно выбрали для совершения своего преступления отравляющее средство, которое, помимо смертельного исхода, дополнительно обрекало жертву преступления на мучения и физические страдания, то это обстоятельство должно было быть в обязательном порядке исследовано и, в случае его доказанности, вне всяких сомнений, увеличивало степень виновности подсудимых.

Возможно, что вы мне возразите: мол, речь идёт о событиях конца XIX века, когда уровень научных познаний экспертов в таких сложных вопросах был ещё недостаточно высоким! Позволю себе с вами не согласиться и привести в качестве доказательства материалы уголовного дела по обвинению крестьянки Татьяны Каменской в отравлении своего мужа, которое рассматривалось Архангельской палатой уголовного и гражданского суда в 1850 году, а затем Правительствующим Сенатом по основанию кассационной жалобы. В этих судебных материалах есть вполне профессиональное заключение врачебной управы по поводу поставленного судом вопроса: можно ли, судя по явлениям, сопровождающим последние дни жизни крестьянина Каменского, считать достоверным, что смерть ему последовала от отравления запечённым в хлебе (колобе) порошком, управа уведомила, «что для положительного заключения и определения качества порошка, примешеннаго в колоб, съеденный Каменским, нужно иметь несколько крох этого колоба или часть песку и земли, на которую низвергавшееся рвотою выливалось; если этого нет, то необходимо выкопать труп Каменского и, вынув из него желудок и тонкия кишки, прислать в врачебную управу». Проведённые после эксгумации исследования показали, что обнаруженные в останках Каменского следы извести и железа подтверждают предварительную версию следствия об отравлении» (Русские уголовные процессы. Издание А. Любавского. Санкт-Петербург: Тип. об-ва «Общественная польза», 1866).

Аналогичный обстоятельный и научный подход мы находим и в материалах уголовного дела «О жене унтер-офицера Казариновой, обвиняемой в покушении на отравление мужа своего, и о крестьянине Сидорове, обвиняемом в отравлении Казаринова», которое рассматривалось Владимирским окружным судом 6 марта 1868 года с участием присяжных заседателей. Председательствовал на суде Д.Р. Готман, обвинение представлял прокурор Ф.Ф. Крахт, защитники – присяжный поверенный Замятнин и кандидат на судебные должности фон Плеве.