Обойтись без Бога. Лев Толстой с точки зрения российского права

Председатель сильно торопится к строгой жене-иностранке, поэтому по собственной инициативе пытается максимально сократить проведение некоторых обязательных судебных процедур. Заседатели тоже не отличались усердием и профессиональным подходом к делу. Адвокаты – мерзавцы и вымогатели, вот с этим порой трудно не согласиться… Один из них пытается вразумить Дмитрия Нехлюдова: «В том-то и ошибка, что мы привыкли думать, что прокуратура, судейские вообще – это какие-то новые либеральные люди. Они и были когда-то такими, но теперь это совершенно иное. Это чиновники, озабоченные двадцатым числом. Он получает жалование, ему нужно побольше, и этим ограничиваются все его принципы. Он кого хотите будет обвинять, судить, приговаривать… Я вам говорю. Я всегда говорю господам судейским, – продолжал адвокат, – что не могу без благодарности видеть их, потому что если я не в тюрьме, и вы тоже, и мы все, то только благодаря их доброте. А подвести каждого из нас к лишению особенных прав и местам не столь отдалённым – самое лёгкое дело» (Толстой Л.Н. Воскресение).

После допроса свидетелей и эксперта председательствующий предложил присяжным осмотреть вещественные доказательства, к которым относились огромный перстень убитого и фильтр, «в котором был исследован яд», но по требованию помощника прокурора прежде было оглашено судебно-медицинское заключение о причинах смерти жертвы преступления. И здесь мы видим первое существенное отступление от правил объективного рассмотрения дела и установления причинно-следственной связи между действиями подсудимых и смертью потерпевшего.

Из результатов медицинского осмотра трупа купца II гильдии Ферапонта Смелькова не очевидно, что он умер от отравления, а не от удушья или, извините за натурализм, захлебнувшись собственными рвотными массами, – покойный, как известно, пил отчаянно. Председатель суда тем не менее не даёт возможности секретарю огласить документ полностью – суд не видит в этом смысла.

Ст. 349 Устава требовала от полицейского либо другого приглашённого в качестве эксперта врача «определить по возможности:

1) свойство повреждения и влияние его на здоровье свидетельствуемого лица;

2) средства, употребляемые при насилии и повреждении;

3) давно ли произведено повреждение или в недавнее время».

Тем не менее, приняв за основную версию отравление, суд не установил ни тип использованного отравляющего вещества, ни его происхождение. Хотя ст. 325 Устава уголовного судопроизводства предусматривала обязательное приглашение сведущих людей в тех случаях, «когда для точного уразумения встречающегося в деле обстоятельства необходимы специальные сведения или опытность в науке, искусстве, ремесле, промысле или каком-либо занятии». В качестве таковых могли вызываться врачи, фармацевты, профессора и др.

В нашем случае медицинское заключение содержит вероятностные оценки: «найденные при вскрытии и записанные в протокол изменения в желудке и отчасти в кишках и почках дают право заключить с большой степенью вероятности, что смерть Смелькова последовала от отравления ядом, попавшим в желудок с вином. Сказать по имеющимся изменениям в желудке и кишках, какой именно яд был введен в желудок, – трудно; о том же, что яд этот попал в желудок с вином, надо полагать потому, что в желудке Смелькова найдено большое количество вина» (Толстой Л.Н. Воскресение. Изд. Всемирная литература. С. 80).

22 июля 1876 года В.Д. Спасович, выступая в судебном заседании по делу Давида и Николая Чхотуа и других (Тифлисское дело), специально указывал, каким образом ст. 533 Устава уголовного судопроизводства применяется и к уголовному производству: «на основании этой статьи суд не обязан подчиняться мнению сведущих людей, не согласному с достоинством обстоятельствами дел, но нравственно обязан подчиниться, коль скоро оно стойко…» (Спасович В.Д. Судебные речи. М.: Юрайт, 2019. Серия: Антология мысли).

Тут, как говорится, без комментариев…