Обольщение

Но разве она не понимала, что такова была цена за совершенное ею предательство?

Джулианна крепко зажмурилась, вспоминая безучастное выражение, сковавшее лицо Доминика мгновение назад. Сейчас он, должно быть, страдает, а еще он наверняка вне себя от ярости.

Подумать только: это она, она была виновата в том, что Доминика сейчас чуть не убили! Джулианна уже ненавидела саму себя.

Набравшись храбрости, она подошла к гостиной и открыла дверь.

Он стоял у буфета с бокалом в руке.

– На твоем месте я бы не стал входить, – произнес Доминик все тем же до невозможности безучастным тоном.

– Я должна была защитить их, – промолвила Джулианна.

Он повернулся к ней спиной и сделал глоток из бокала.

Джулианна захлопнула дверь и бросилась вверх по лестнице. Ворвавшись в свою комнату, она бросилась на кровать и разрыдалась. Уж Джулианна-то прекрасно знала, каким строгим и дисциплинированным был Доминик! Раз приняв решение, он уже никогда его не менял. И теперь Джулианна была уверена в том, что он навсегда выбросил ее из своего сердца.

Она не знала, сколько проплакала, но в конечном итоге затихла на кровати, уставившись в сиренево-белый потолок. Никогда еще она не чувствовала себя такой морально истощенной.

Многочисленные обрывки воспоминаний метались перед мысленным взором, и в каждом из них она была с Домиником, и он любил ее точно так же, как и она – его.

Обреченно, потеряв всякую надежду, Джулианна растворилась в этих воспоминаниях, не в силах отказать себе в последнем, что у нее осталось.

В дверь кто-то постучал.

Она уселась на кровати – и разочарованно увидела, как в комнату вошла Нэнси.

– Я не хочу, чтобы меня беспокоили, – хрипло сказала Джулианна.

Маленькая горничная была мрачной.

– Мне очень жаль, мадемуазель, но мне приказали помочь вам собрать свои вещи. Карета его светлости ждет, – объяснила Нэнси и протянула Джулианне носовой платок.

Джулианна задрожала. Доминик прогонял ее прочь прямо среди ночи. Ну разумеется, а как еще он мог поступить? Ее разбившееся на мелкие кусочки сердце снова и снова пронзала острая боль.

Беспомощно пожав плечами, Нэнси зашептала:

– Что же вы такого натворили, мадемуазель, если он прогоняет вас? Он так любил вас, мадемуазель!

Джулианна обхватила себя руками за плечи.

– Я предала его, Нэнси.

Глаза горничной изумленно распахнулись.

Джулианна уселась на краю кровати, пытаясь мыслить здраво, но, увы, она была ошеломлена, измучена и убита горем. Его карета уже ждала ее. А у Джулианны не было ни малейших сил, ни желания, ни храбрости, чтобы попытаться остаться в этом доме – теперь, когда Доминик был так решительно настроен вышвырнуть ее отсюда. Да и зачем ей было здесь оставаться? Все теперь было навеки кончено. Внезапно Джулианна задалась вопросом: остались ли ее братья на Кавендиш-сквер? Она рассказала бы им все! Сейчас она так отчаянно нуждалась в Лукасе или Джеке, чтобы выплакаться, уткнувшись в родное сильное плечо…

Джулианна чувствовала себя так, словно попала в ночной кошмар. Этим утром Доминик любил ее – теперь же презирал и хотел, чтобы она поскорее уехала.

– Что ж, тогда нужно начать собирать вещи, – решилась Джулианна. Но стоило ей подняться с кровати, как стены резко накренились, перед глазами все поплыло. Джулианна поняла: она измотана так, что вот-вот упадет в обморок. Вскрикнув, Нэнси бросилась к Джулианне и подхватила ее, помогая снова улечься в кровать.

– Вы сказали ему, что ждете ребенка? Он простит вам предательство, мадемуазель. Я нисколько в этом не сомневаюсь: он любит вас, и у него нет наследника!

Джулианна глубоко вздохнула. Она не могла обманываться подобно Нэнси. И знала, что Доминик никогда не простит ее – с ребенком или без него. К тому же Джулианна ни за что не стала бы использовать ребенка, чтобы вернуть Доминика. Она даже не успела задуматься над тем, как быть с этим ребенком. И у нее не было сил размышлять об этом теперь.

– Пожалуйста, ничего ему не говорите. Не стоит пока. Сейчас я чувствую себя лучше. После глотка чаю я смогу помочь вам собрать вещи.

– Вы должны сказать ему о ребенке, – упрямо возразила Нэнси. – Со временем он простит вас, мадемуазель, ведь он так вас любит!

Но Джулианна ни капельки не верила ей – и сомневалась, что хотела в это верить. В нынешних обстоятельствах надежда была слишком опасным чувством, которое Джулианна не могла себе позволить. Но разве сам их роман не был прекрасной сказкой? Двое возлюбленных, разлученных политикой и войной. Принц и унылая неотесанная крестьянка…

Неужели она была такой дурочкой, чтобы верить в подобную любовь?…

– Не думаю, что он когда-либо полюбит меня снова.