Обольщение

Читая письмо Мишеля, Доминик чувствовал, как мучительно переворачивалось все внутри. Он собирался вернуться к войне, анархии и революции… Он не был уверен, что на сей раз выживет. И впервые думал не о своей жизни, а о своем благоразумии.

– Уиндхэм рассматривает возможность изменения даты поставок боеприпасов? – после долгого молчания спросил он.

– Нет.

Доминик подумал о том, что завтра на рассвете придется отправить курьером написанное недавно письмо. Мишель не обрадуется, когда узнает, что прибытие боеприпасов ожидается лишь через шесть недель – в середине октября.

– Я устроил твой переезд седьмого числа, на рассвете, – сказал Уорлок.

Доминик потрясенно застыл на месте. Ему придется вернуться во Францию через каких-то четыре дня! Его краткая передышка подошла к концу.

– Ты отправишься прямо в Нант, встретишься с Жаклином и оценишь ситуацию. В бой не лезь. Обстановку доложи без промедления. Возможно, твой доклад из первых рук заставит Уиндхэма передумать.

Внезапно Доминик пришел в такую ярость, что бросил письмо в Уорлока.

– Все уже доложено – в этом послании. Они голодают. У них почти не осталось оружия. Нет боеприпасов. Вот мой доклад!

– По нашей оценке, французские войска окажутся в пределах досягаемости на следующей неделе, – невозмутимо заметил Уорлок. Так же спокойно он взял письмо и отложил его в сторону. – И я не шучу, Педжет. Ты слишком ценен для нас – даже не думай вступать в какое-нибудь сражение.

Доминик знал, что никогда не будет прятаться за спины других, как трус, в то время как его люди отправятся воевать. Но сейчас он медленно постигал всю суть данного задания. Он должен был уехать через несколько дней.

А как же Джулианна?…

И что-то в его сердце вдруг отчаянно затрепетало. И отозвалось острой болью. Странно, но он не хотел покидать ее.

И в этот самый момент Доминик понял, что перед отъездом должен позаботиться о Джулианне. Она не могла вернуться в Корнуолл и жить в имении Грейстоун в жалких условиях, в нищете, как раньше. Доминик даст указания леди Катрин, и та позволит Джулианне проживать в Бедфорд-Хаус. Он может даже перевезти в город ее сестру и мать, они составят Джулианне компанию, если та пожелает. Но что потом? Доминик не мог просить ее ждать его. Это было бы нечестно.

Доминик резко поднялся с места. Он не собирался задерживаться в компании Уорлока. Решил, что лучше пригласит Джулианну куда-нибудь сегодня вечером – в оперу или театр, туда, где она сможет развлечься. А завтра пошлет за модисткой. Доминик собирался сделать это еще некоторое время назад. А потом он купит Джулианне какую-нибудь безделушку, которую можно было бы носить каждый день, – маленькую подвеску или камею, которая не вызовет ненужных вопросов.

– Мне пора, – бросил Доминик, подумывая заглянуть к ювелиру по пути домой.

Уорлок лишь головой покачал.

* * *

В этот вечерний час Гайд-парк обезлюдел. Было уже шесть вечера.

Прошедшие несколько часов, в течение которых Джулианна ждала известия от Марселя, тянулись мучительно долго. Вчера вечером Доминик возил ее в Воксхолл, а потом они ужинали в его комнате при свечах. Этим утром он вызвал модистку в ее спальню – и заказал Джулианне целый гардероб. Потом пригласил ее в Британский музей, где они провели весь день. Джулианна разрывалась между радостью и безграничным отчаянием: чувства Доминика никогда еще не были более очевидными, но ей становилось не по себе при мысли о том, что ей предстояло сделать.

Джулианна не знала, почему Доминик вдруг стал таким внимательным и задумчивым. Лишь догадывалась, что он наверняка должен был уехать в самое ближайшее время. Любимый не упоминал, что должен вот-вот вернуться во Францию, но вел себя так, словно отпущенное им время истекало.

Теперь Джулианна прогуливалась по парку, недалеко от подъездной дороги, вне себя от смятения, тревоги и страха.

Как она могла предать Доминика самым подлым образом? И как могла пойти на это? Даже если бы Доминик не предупредил Джулианну о том, как опасны шпионские игры, она все равно тряслась бы от страха. Этот Марсель казался беспощадным.

Джулианна медленно шла вперед. Картины замечательного вечера, который они провели вчера вдвоем, настойчиво преследовали ее. Джулианна явственно видела улыбку Доминика, наблюдающего за тем, как она восторженно смотрит на сцену и внимает музыкантам, его потеплевшие глаза напротив, когда они ужинали за одним столом, его разгоравшийся страстью взгляд и нежную улыбку, когда он накрыл ее тело своим позже, в постели…

В памяти всплывало и то, как Доминик разбрасывал образцы тканей и кусочки меха в ее спальне, выбирая или не одобряя будущие наряды, пока сама Джулианна, раскрыв рот от изумления, беспомощно смотрела на него и модистку. Вспоминалось и то, как они прогуливались по музею, рука об руку, и остальные посетители экспозиции поворачивали голову, чтобы посмотреть им вслед…

Сейчас Джулианна едва ли могла мыслить здраво. Ее жизнь представляла собой полную неразбериху.