Обольщение

– Я не могу уехать вот так!

– Я не оставляю тебе выбора, – отрезал он и, взяв ее за руку, настойчиво повел к карете.

Джулианну захлестнула паника. Ну как, как она могла вот так уехать? Что, если Нэнси все-таки была права? Вдруг однажды Доминик смог бы простить ее? Но он никогда не сделает этого, если Джулианна уедет прямо сейчас, без малейшего шанса объяснить ему свое поведение!

– Пожалуйста, позволь мне поговорить с тобой до отъезда! Пожалуйста, если я когда-нибудь хоть что-то для тебя значила!

Они оказались у кареты, и лакей распахнул перед ней дверцу.

– Нам больше нечего друг другу сказать, – бросил Доминик, не глядя на Джулианну.

– Прости меня! Я люблю тебя!

Но на твердом лице Доминика не отразилось ни одной эмоции. Он буквально втолкнул ее в экипаж. Джулианна влетела в салон и беспомощно упала на сиденье. Дверца кареты захлопнулась.

Резко дернувшись, Джулианна уселась и распахнула окно. Доминик смотрел на нее, она глядела на него в ответ. А потом Доминик кивнул, не отрывая от Джулианны взгляда. Она услышала, как кучер отпускает тормоз, и прокричала:

– Ты поедешь во Францию?

Доминик отошел от кареты, которая медленно покатилась по дорожке.

Он прогонял ее и возвращался во Францию. Все было кончено.

Отчаянно вцепившись в окно, Джулианна смотрела оттуда, пока Доминик не скрылся из вида.

Глава 17

Сентябрь 1793 года, Корнуолл, Англия

Джулианна плотнее закуталась в свою шерстяную накидку, когда в поле зрения показались строгие очертания имения Грейстоун. Сидя в карете Доминика, она печально смотрела вперед. Каким безлюдным, серым и одиноким казалось поместье теперь, вырисовываясь на фоне затянутого облаками неба, бескрайнего Атлантического океана, почти белых отвесных скал! Джулианна обреченно заметила, что в воздухе пахло дождем. Она чувствовала себя такой же потерянной, такой же одинокой, каким выглядел их унылый дом.

Джулианна обхватила себя руками за плечи, но вовсе не из-за холода.

Путешествие из Лондона казалось бесконечным. Нэнси приказали сопровождать Джулианну, и теперь горничная сидела напротив. Она делала все возможное, чтобы утешить и развеселить Джулианну, но эти усилия, разумеется, были тщетными. Удрученная Джулианна едва ли была в состоянии поддерживать беседу. После первого дня пути Нэнси погрузилась в чтение романа, понимая, что Джулианна не питает ни малейшего интереса к разговорам. Да и как она могла болтать о всяких пустяках сейчас, когда так нестерпимо терзалась ее душа? В этой карете Джулианна путешествовала с Домиником множество раз и сейчас могла вспомнить каждую поездку в мельчайших подробностях. Эти воспоминания и утешали, и опустошали ее, захлестывая стремительно, неудержимо… Никогда еще она не тосковала по Доминику больше.

Ее будущее представлялось таким же унылым, как этот осенний день в Корнуолле.

Карета остановилась, и Джулианна задумчиво посмотрела на родной дом. Все действительно было кончено, и теперь ей приходилось как-то мириться с этим. Воспоминания были ее единственными собеседниками. Но вместо того чтобы сокрушать Джулианну, они странным образом успокаивали, давая утешение. Она носила под сердцем плод своей любви к Доминику – ребенка, о котором стоило сейчас подумать.

В конечном счете ей придется рассказать ему о ребенке, если, разумеется, Педжет выживет во французской бойне.

Джулианна по-прежнему боялась за него, боялась того, с чем он может столкнуться во Франции. К настоящему времени Доминик уже был в республике. Может быть, в этот самый момент, когда Джулианна сидела в его карете целая и невредимая, он был в самой гуще битвы в долине Луары? А вдруг он выполнял какое-то опасное задание, играя в шпионские игры в Нанте или Париже?

Его враги были повсюду! Доминику могли угрожать республиканские солдаты – или якобинцы на улицах. Джулианна слышала о так называемых чрезвычайных комиссарах – гражданах с повязанными через плечо трехцветными лентами, которые прочесывали страну в поисках предателей революции. Эти агенты могли обвинить в государственной измене даже генералов, приняв у них руководство войсками. Им не составило бы труда обвинить в государственной измене и Доминика. И как Уорлок мог позволить ему вернуться туда?

А вдруг Доминик станет жертвой очередного покушения? Или будет арестован и брошен в тюрьму в ожидании гильотины? Дрожа всем телом, Джулианна рисовала картины одна мрачнее другой, и сама мысль о подобном исходе вызывала у нее приступ тошноты.

Джулианна должна была удостовериться, что с Домиником все в порядке. Она даже решила написать Надин: уж та-то наверняка была в курсе дел своего давнего друга. Но Джулианна боялась, что Надин ей не ответит. Леди Катрин, вероятно, уже успела все ей рассказать.

– Вот мы и на месте, мадемуазель, – сказала Нэнси, мягко коснувшись руки Джулианны.

Она печально улыбнулась.

Лакей распахнул для них дверцу кареты. Стоило им выйти, как входная дверь дома открылась, и к карете бросилась Амелия в сопровождении высокого, мускулистого мужчины.