Обольщение

Она, должно быть, так испугалась… Разве сам Доминик не замечал, какой нервной, какой встревоженной она была в последние несколько дней перед тем, как вскрылось ее предательство? Да и можно ли было считать это предательством? Джулианна любила его. Доминик знал это. Он не сомневался в ее любви до того, как Джулианна обшарила тайный ящик, не сомневался он в ее чувствах и после того, как узнал, что она натворила. В то время Доминик поддался холодной ярости, он видел лишь предательство Джулианны, отказываясь понимать нечто большее, не желая слушать никаких оправданий или объяснений.

И тут Доминик явственно представил всю глубину того, что пережила Джулианна, став жертвой угроз и шантажа Марселя, когда презренный якобинец буквально вынудил ее пойти на предательство, чтобы защитить мать и сестру. Внезапно Доминик получил ответ на так долго мучивший его вопрос: почему?

Джулианна действительно нуждалась в нем. Но он предпочел от нее отказаться.

– Я все еще люблю ее, – признался Доминик. – Я скучаю по ней.

– Что ж, хорошо! – воскликнул Мишель и, улыбнувшись, похлопал его по плечу. – Тогда ты отправишься в Лондон, чтобы поговорить с Уиндхэмом и помириться с прекрасной Джулианной. В душе ты – такой же француз, как и я, Доминик. И не меньше моего должен знать, что никогда нельзя отказываться от любви.

* * *

Джулианна стояла у открытой двери дома, потрясенно глядя на Надин. Верная данному себе слову, Джулианна снова написала Надин некоторое время назад, объяснив, почему предала Доминика. Но это письмо было отправлено больше месяца назад.

– Рада вас видеть, – с трудом произнесла Джулианна, силясь улыбнуться.

Надин замешкалась на пороге.

– Я получила оба ваших письма, Джулианна. Можно мне войти? Сегодня жуткая стужа, – ровно, без эмоций, произнесла она.

Джулианна подвинулась, пропуская Надин в дом. Потом закрыла дверь, осознавая, что гостья расположена не слишком дружелюбно. Впрочем, и ненавистью Надин тоже не пылала. Впрочем, Джулианна не могла представить себе Надин, которая вела бы себя как-то иначе, нежели в полном соответствии с приличиями, независимо от обстоятельств.

Джулианна обернулась к Гаррету, привычно последовавшему за ней к входной двери.

– Вы не могли бы принести нам чаю?

Он отправился выполнять просьбу. Мама сейчас дремала, Амелия была в городе.

Джулианна уже не могла держать себя в руках.

– Что слышно от Доминика? Как он? Умоляю, скажите, он жив? – вскричала она, дрожа всем телом.

– Я не получала от него известий, Джулианна, с тех пор, как он попрощался перед отъездом из Лондона.

Из глаз Джулианны хлынули слезы. Она непрестанно волновалась о Доминике и теперь то и дело разражалась слезами. Эта чувствительность, разумеется, во многом объяснялась беременностью.

– Вы не знаете, жив ли он? – выдавила она из себя сквозь слезы.

– Конечно же он жив, – медленно произнесла Надин. – Если бы он погиб, ужасные новости, несомненно, дошли бы до нас.

Неужели она была права? Джулианна крепко обняла себя руками за плечи. В доме было холодно, даже несмотря на яркий огонь в камине, и она куталась в шаль. Растущий в чреве ребенок постепенно менял фигуру Джулианны, но шаль умело скрывала налившиеся груди и немного выступавший живот.

Так или иначе, но Надин ничего не заметила. Она сняла с себя перчатки, пальто и капор на меху. Приняв у гостьи пальто, Джулианна повесила его на крючок у входной двери. Внимательно проследив за Джулианной, Надин тихо сказала:

– А вы действительно любите его.

Джулианна обернулась:

– Я так боюсь за его жизнь!

Надин глубоко вдохнула, подбирая слова.

– Я не знала, что и думать, Джулианна, когда Катрин рассказала мне о том, что вы наделали. Я пыталась поговорить с Домиником, но он отказался обсуждать это со мной. В сущности, его реакция на мои вопросы только подтвердила то, что я и так уже поняла: он искренне вас любит.

– Теперь он меня ненавидит.

– Я в этом не уверена, – мягко возразила Надин. – Но он страдает и чувствует себя преданным. И его ведь действительно предали.

Джулианна и не собиралась защищать себя, решив оставить оправдания на потом. Она показала на кресла перед ревущим в камине огнем. Надин кратко улыбнулась и прошла к очагу. Джулианна последовала за ней.

– Выходит, это хороший знак – то, что мы, по крайней мере, не услышали о нем дурных новостей?

– Да, это хороший знак. Для него небезопасно состоять в переписке с кем-либо из Англии.

Надин опустилась в кресло напротив Джулианны.

– Есть ли какие-то вести о войне? Я слышала о битве при Шоле.

Помрачнев, Надин подернула плечами:

– Это было ужасное сражение, но, что еще хуже, Жаклин попытался осадить Гранвиль и потерпел неудачу. За время отступления его войска опасно растянулись. Отставшие были атакованы республиканцами. Погибло больше тысячи солдат.

Джулианна вскрикнула, резко дернувшись, и шаль соскользнула с ее плеч.

– Я уверена, что Доминик участвовал в этом сражении!

Глаза Надин едва не вылезли из орбит, стоило ей увидеть округлившийся живот Джулианны.