Обольщение

Джулианна не удостоила его возмущенное замечание ответом.

– Я прошу тебя уйти, – сказала она, заметив краешком глаза, как в комнату, явно готовясь ее защищать, вошел Гаррет.

– Значит, мы теперь – враги? – с горечью спросил Том.

Джулианна знала лишь одно: он желал Доминику смерти. Поэтому с такой же горечью бросила:

– Да, Том, мы – враги.

Трейтон на мгновение потерял дар речи, потом воскликнул:

– Я любил тебя!

Джулианна ничего не ответила. Ее просто колотило от ярости.

Лицо Тома исказилось гневом, он повернулся и зашагал прочь.

Октябрь 1793 года, долина Луары, Франция

Доминик смотрел вниз на полосу холмов, сожженных дочерна. Его сердце дрогнуло, и он потерял способность дышать.

А все потому, что все эти земли, насколько хватало глаз, принадлежали ему.

«Они уничтожили виноградники, – подумал Доминик. – Они сожгли их дотла».

Сейчас, сидя верхом на своем боевом вороном коне и наблюдая за происходящим с потемневшего холма, он не мог поверить в то, что видел собственными глазами. Среди этих виноградников он вырос. Доминик отчаянно боролся с собой, пытаясь отогнать воспоминания о том, как играл здесь ребенком с Надин и их кузенами. Он глубоко вдохнул, пытаясь вернуть былое хладнокровие. Интересно, замок устоял? Или они уничтожили и его тоже?

Они не способны сломить вандейский мятеж, подумал Доминик, но могут уничтожить их земли. И это было намного серьезнее, чем военная тактика, намного серьезнее, чем желание уморить мятежников голодом. Французское правительство собиралось нанести тяжелый удар по роялистам – сломить их дух.

И Доминик решил, что будет стоять насмерть, до самого последнего вздоха.

– Во имя победы, – по-французски выдохнул он. И почувствовал, как слезы заструились по его лицу.

Злясь на себя за эту минутную слабость, Доминик резко смахнул слезы. Он оставил Мишеля после битвы при Шоле – битвы, которую они проиграли. Увы, дело обстояло намного хуже: армия Мишеля была расколота. Жаклин сумел перебросить примерно двадцать пять тысяч солдат к Гранвилю, где его должна была ждать британская экспедиция с боеприпасами. Оставшаяся часть его людей была отрезана, они находились в тылу врага. Пополнение запасов армии было перенесено на третью неделю месяца. Войскам Мишеля грозили тяжелые потери – или даже полное уничтожение.

Мишель отчаянно нуждался в помощи Доминика. В свое время Педжет был заместителем командующего. Он совершенно не считался с приказами Уорлока: всегда был в самой гуще сражения, на передовой. Женщины и дети шли за ним в бой точно так же, как сейчас шли за Мишелем. Доминик вспомнил, как недавно у него на руках умерла молодая мать. Перед глазами так и стояла маленькая девочка, отчаянно цеплявшаяся за погибшую.

Ребенка забрал родственник, а Доминика теперь преследовало еще одно тягостное воспоминание об этой проклятой войне.

Сейчас он мрачно думал о том, что вернулся во Францию всего каких-то шесть недель назад, а уже обзавелся сотней мучительных воспоминаний, одно хуже другого.

Доминик отчаянно рвался навестить замок Фортескью, но скакать от Шоле до поместья пришлось бы полдня, он не хотел оставлять Мишеля и находившиеся под командованием друга войска. И все-таки Мишель убедил его заглянуть в родовое имение.

Доминик пустил коня рысью и понесся мимо почерневших и сожженных виноградных лоз. В нос било невыносимое зловоние. Разумеется, земли Доминика были выбраны неприятелем для суровой расправы. Мишель знал, что Педжет рано или поздно вернется во Францию и займет свое место в его войсках, и это, несомненно, было известно и врагам Доминика.

Внутри все мучительно сжалось. Неужели за ним снова шпионили во Франции?

В конце концов, Марсель оставался на свободе, и никому, даже Уорлоку, не удавалось отследить все его действия.

Никогда еще Доминик не вел себя столь осмотрительно. Он шагу ступить не мог без того, чтобы не оглянуться и не убедиться, что за спиной не маячит снайпер.

А ведь Джулианна шпионила за ним, добывая информацию для Марселя…

Это была убийственная правда. Доминик стал спускаться по крутому склону, размышляя о Джулианне. При мысли о ней сердце в груди, казалось, опалило мучительным огнем. Как она могла предать его? Этот вопрос настойчиво преследовал Доминика днями и ночами. Казалось, ответ был где-то совсем рядом. Если бы только Доминик мог прорваться сквозь тень неизвестности и схватить его! И как только он нашел бы этот ответ, он обязательно бы все понял…

Теперь Доминик не спал ночами. Его буквально преследовали кошмары. В этих ужасных снах кто-то невинный погибал в кровавом сражении, и Джулианна была рядом, готовая в любой момент предать Доминика. Так что отныне он предпочитал не смыкать глаз, так и лежал, устремив взгляд в потолок и настойчиво прокручивая в сознании один-единственный вопрос: почему?

В ее объятиях он спал как младенец.