Обольщение

Дрожащими руками Джулианна снова убрала письмо в конверт. Она напомнила себе, что этому посланию было два года. И попыталась успокоить саму себя: Доминик вряд ли зашел бы так далеко и объявил Надин мертвой, в то время как она была бы жива, разве не так? Это казалось просто отвратительным: надеяться на то, что кто-то на самом деле мертв. Но Джулианна никогда не позволила бы Педжету ни единой вольности, если бы знала, что он обручен с другой. Джулианна положила конверт в стопку и принялась заново перевязывать письма лентой. Слезы застилали глаза. Как же она боялась… И тут у двери раздались чьи-то шаги.

Джулианна успела впихнуть стопку писем в ящик и со стуком захлопнуть его. Она вскочила, когда Доминик открыл дверь и увидел ее. Глаза Педжета округлились от удивления.

Джулианна глубоко вдохнула, подавленная донельзя.

Его глаза подозрительно сощурились.

– Я собиралась написать Тому, – объяснила она, но тут же поняла, что не следовало вообще ничего говорить.

– Я вижу. – Тон Педжета был ровным, лицо оставалось бесстрастным.

Джулианна облизнула пересохшие от волнения губы.

– Я искала перо, – зачем-то ляпнула она и тут же прервалась, осознавая свою ошибку. Впрочем, она никогда еще так не нервничала.

– Перо – прямо перед тобой, на столе.

Его лицо застыло, превратившись в маску безразличия, но Джулианна понимала: Доминик подозревал, что она сунула нос в его личные вещи.

– Оно сломано.

– Я вижу, – очень тихо повторил он.

Джулианна во все глаза смотрела на Доминика, он тоже не сводил с нее взгляда. Если бы она спросила Доминика о его невесте, он тут же догадался бы, что она читала любовные письма. И все же Джулианну так и тянуло задать ему все мучившие ее вопросы.

После долгой паузы Педжет спросил:

– Ты что, шпионила за мной?

– Нет! – вскричала Джулианна.

Снова повисло выводящее из себя молчание. Наконец Доминик сказал:

– Я подумал, что ты хочешь позавтракать. К сожалению, не смогу составить тебе компанию. Еда в твоей комнате.

Джулианна проскользнула мимо стола. Доминик не подошел к ней. Не попытался ее обнять. Не было ни обмена счастливыми приветствиями влюбленных, ни воспоминаний о страстной ночи, которую они провели вместе. Взгляд Доминика был настойчивым и проницательным, а еще недоверчивым.

Ах, как же Джулианне хотелось, чтобы она никогда не рылась в этом столе и не находила этих писем!

Джулианна очень удивилась, подойдя к гостиной, где ее ждал Себастьян Уорлок. Она не могла даже вспомнить, когда в последний раз видела своего дядю – возможно, еще ребенком, в десять – одиннадцать лет. Но Амелия говорила, что Уорлок и Лукас близко общались – должно быть, именно Лукас рассказал дяде о том, что Джулианна остановилась в Бедфорд-Хаус. Ей показалось, что этот визит – удачная возможность лучше узнать брата матери. Но стоило поспешить вниз следом за Жераром, как Джулианна вдруг вспомнила о том, что Уорлок никогда не навещал маму.

Себастьян Уорлок стоял у дивана в маленькой голубой гостиной с белой отделкой. Джулианна помедлила, не решаясь войти. Уорлок оказался привлекательным мужчиной, да еще и очень крупным, прямо-таки громадным. Казалось, он с нетерпением ждал ее появления. Одежда дяди была тускло-коричневого цвета, а на голове не красовался парик, что свидетельствовало о полном безразличии к моде – или о плачевных обстоятельствах его жизни. Вспомнив его лондонский дом, Джулианна решила, что речь все же идет о первом. Она вообще не узнавала дядю.

Уорлок какое-то время молча взирал на Джулианну, окидывая взглядом с головы до ног и самым очевидным образом изучая ее. Джулианна смутилась.

Наконец дядя кратко улыбнулся и сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать ее, взяв за руку:

– Мы очень давно не виделись, Джулианна.

– Да, действительно, очень давно, – сказала Джулианна, ощущая странную неловкость. Она поспешила напомнить себе, что этот человек позволил Лукасу пользоваться своим домом и Лукас любил дядю. – Это сюрприз, но очень приятный!

Он снова на мгновение притих, внимательно рассматривая ее.

– Это ты – сюрприз, моя дорогая! Ты – просто красавица, так похожа на свою мать!

Джулианна еще больше смутилась, хотя прекрасно знала, что в ее годы мама была очень красивой.

– Благодарю вас, но вы мне явно льстите.

– Я лишь заметил, как ты прелестна, – возразил он, вскинув бровь.

– Вы конечно же знаете, что мама душевнобольна.

– Ах да, мне это известно, точно так же, как и то, что ты – представительница интеллектуальной богемы.

Джулианна не знала, что на это ответить. Его последняя фраза была комплиментом? Что еще рассказал ему Лукас? Она подумала о том, что никогда не открывала свои радикальные политические взгляды никому, кроме ближайших родственников.

– У меня великое множество интересов. Я проглатываю книгу за книгой, но едва ли успеваю быть в курсе всех интересующих меня тем.

– Помнится, Лукас упоминал о чем-то подобном.

Джулианна почувствовала, как в душу начинает вползать тревога, хотя подобное ощущение было совершенно нелепым. С какой стати Лукас обсуждал ее? Интересно, он говорил с дядей об Амелии?