Оборотни крепости ЭР - 6 (СИ)

Фэни удивился, но после того как расстегнул пуговицы на рубашке, понял, зачем мужчина погрузил комнату в полумрак — грудь пересекал багровый бугристый шрам. Отложив расспросы на потом, эльфин взялся за пуговицу на брюках. Стянув штаны со своего мужчины, он нахмурился, тварь нанесшая раны Чидону оставила отметины и на ногах. Фэни решил, что обязательно узнает, кто поиздевался над его мужчиной, и отомстит. Но это после, а сейчас есть дела намного важнее и приятнее. Привстав на цыпочки, эльфин прижался к губам Чидона и зажмурился от удовольствия.

Совершенно невинный поцелуй мальчика зажег такой огонь в крови мужчины, что его тело содрогнулось от жгучего возбуждения. Но несмотря на желание, испепелявшее Чидона, обнял он парня с особой нежностью, ему не хотелось испугать своей страстью того, кто внезапно стал смыслом его жизни. Чидон медленно опустил Фэни на кровать и принялся покрывать его тело поцелуями, перемежая их восторженными комплиментами, от которых щеки эльфина вспыхнули жарким румянцем, а голова пошла кругом. Губы мужчины сомкнулись на его члене, и дальнейшее для Фэни слилось в яркий и чувственный водоворот удовольствия…

Утомившись от любовных игр, эльфин прижался к теплому боку мужчины и уснул.

Это пробуждение для Фэни стало самым приятным за всю его жизнь — он проснулся в объятьях своего жениха, и неважно, что он еще не слышал предложение руки и сердца, теперь мужчина от него не отделается. Чидон, уже давно не спавший и любовавшийся нежной прелестью мальчика, заметив, что тот открыл глаза, торопливо подтянул к горлу простыню, скрывая уродливый рубец на груди.

— Кайл поможет убрать эти шрамы, если они тебя напрягают, — сказал Фэни.

— Это невозможно.

— Почему?

— В тот кинжал, которым меня резали, было вложено заклятие на крови.

— Я хочу услышать подробности.

— Хорошо, — кивнул Чидон и начал рассказ: — Еще семь лет назад моя жизнь играла всеми красками, я любил и, как мне тогда казалось, был любим, ведь Тлим роскошный утонченный красавец, о котором многие грезили и хотели видеть своим мужем, выбрал меня, разве это не убедительное доказательство его чувств ко мне? В двадцать три года позволительно быть наивным и беспечным, — Чидон нервно стиснул пальцами край простыни. — А потом мое счастье внезапно закончилось. Я ехал на свидание к жениху, когда на меня напали, их было всего двое. Вернее, я так решил, посмотреть за спину я не догадался. Самоуверенность до добра не доводит, именно она меня и подвела. Пока я насмешливо глядел на оборванцев, заступивших мне дорогу, получил удар по затылку. Дальше темнота, как мне наносили раны, я не чувствовал. В себя пришел уже дома от злобных криков моего бывшего жениха. Из его слов я понял, что стал уродом и больше не имею права становиться его мужем. Отец умолял его не бросать меня, но Тлим был непреклонен, а затем он ушел. Я хотел поговорить с отцом, но у меня никак не получалось даже открыть рот, я словно плыл в каком-то дурмане. В таком состоянии я пробыл несколько дней, потом мне стало лучше, и отец рассказал мне, что своим спасением я обязан Тлиму. Он поднял ор до небес, когда я вовремя не явился, правда, не потому, что волновался обо мне, а из-за того, что боялся опоздать на премьеру спектакля. В тот вечер должно было состояться открытие сезона, на котором собирался присутствовать король со своей свитой. Не попасть туда означало прослыть неудачником, вот Тлим и устроил истерику. В наш дом отправили слугу с гневной запиской, отец, получив ее, забеспокоился, вызвал отряд воинов и мага и отправился с ними искать меня. Нашел… — Чидон горько улыбнулся. — Маг сразу же определил, что мои раны нанесены ножом из храма мертвецов, и сообщил, что лечить меня магией нельзя, иначе я умру, так что в ход пошли мази и травяные настойки. Через пару недель я сумел подняться на ноги и первым делом отправился домой к жениху, там мне сообщили что у него свадьба, надежда, все еще не умершая в моем сердце, погнала меня в храм. Мне казалось, что стоит мне поговорить с Тлимом, и все вернется на круги своя. Про свою наивность я уже упоминал, — Чидон провел слегка дрожащими пальцами по шраму. — Тлим красивый до умопомрачения стоял у алтаря рядом с женихом, я проковылял туда и заговорил с ним. Напомнил, что мы любим друг друга, как же он смеялся! Отсмеявшись, он сказал: «Поди прочь, чудовище» и отвернулся от меня. Я не помню, как вернулся домой, мне хотелось умереть… и я пытался найти избавление в смерти, но отец словно предчувствовал что-то и постоянно был настороже. Вскоре я смирился с тем, что счастье осталось в прошлом, и жизнь проходит мимо, только презрительный смех жениха еще долго снился мне в кошмарах, — Чидон смолк.

Шокированный бездушием Тлима Фэни молчал, и Чидону с каждым пролетевшим мгновением становилось все страшнее.

— Прошу тебя, не молчи, — взмолился он. Если сейчас и мальчик, узнавший, что вылечить его невозможно, окатит его презрительным смехом, ему останется только пойти и повеситься, этого удара он просто не перенесет.