Обратная сторона Юпитера

Шерлок и Ватсон еле сдержали приступы рвоты, зажав рты руками. Доктор же, без зазрения совести, лопал эксклюзивные гадости с нескрываемым удовольствием, казалось, что он хочет откусить от каждого мерзопакостного блюда, от каждого жареного червяка, личинки и склизкой массы. Короче жрал так, что аж за ушами трещало и всё нахваливал, вытягивал опарышей изо рта, как макаронины и сладостно выпускал газы от удовольствия. Дальше настал черед таких яств, как семенные протоки крокодила, молоки рыбы фуги, свиной крови, муравьиных яиц и пропаренных куколок шелкопряда.

– Так, довольно, господин Доктор! Мы уже, по-моему, сыты по горло этими Вашими изысканными яствами! – вдруг со злобой сказал Холмс, – Пора бы уж и честь знать. Работа не ждёт.

– Успокойтесь, господа! Это всего лишь лёгкая закуска, сейчас нам принесут горячее. Вторая перемена блюд! – Доктор снова хлопнул в ладоши и стукнул молоточком по гонгу.

Тут же, как из-за кулис театра, появился некий комический персонаж, напоминающий карикатуру на повара. Огромного роста кривоногий человек с невероятных размеров брюхом, необъятными щеками, весь как бы надутый, наполненный жиром, с длинными усами, свисающими до плеч, в поварском колпаке и халате, под которым виднелась тельняшка. Ноги юмориста венчали красные бархатные сапоги с лихо загнутыми носами. Клоун с гордым видом нёс на вытянутых руках, на которых болтались, как тряпки на ветру, жировые складки, огромное блюдо, накрытое крышкой, при этом усы его развивались за спиной вместе со щеками. С губ повара не сходила самодовольная улыбка. С огромным проворством, не соответствующим его комплекции, клоун-кулинар водрузил своё блюдо в центр обеденного стола, сделал театральный поклон, потом женский реверанс и, то и дело подпрыгивая на одной ножке, сотрясая всеми своими жировыми складками и чреслами, удалился за кулисы гастрономического театра.

– Экий проворный у вас «малыш». Порхает как бабочка, интересно жалит ли как пчела, – с улыбкой прокомментировал Лестрейд.

– Жалит, жалит, ещё как жалит. Ведь его основное оружие – кулинарный нож и кастрюля, с которыми он, поверьте моему опыту, умеет творить чудеса. Ну что, сегодня у нас на горячее, господа, уникальное блюдо. Оно очень символично в нашем учреждении, а самое главное, как и всё здесь полезно и обязательно к употреблению. Итак, барабанная дробь, та-дам…

*****

Хозяин кому-то кивнул, и тут же слуга подскочил и сорвал крышку с дымящегося блюда. Перед детективами открылся огромный дымящийся мозг, полностью повторяющий человеческий, только гипертрофированного размера. В нём было все – и половинки, и извилины, и форма. Ну настоящий человеческий мозг, казалось он даже подрагивает как желе.

– Это что такое, Доктор? – не выдержал Холмс, – вы что тут с нами, шутки шутите? То он нас опарышами, тухлыми эмбрионами да личинками пытается напичкать, теперь вот… это… Да в своём ли Вы уме? По всей видимости Вас надо перевести совершенно в другую башню и, сдаётся мне, что именно этим мы сейчас и займёмся!

– Спокойствие, только спокойствие, господа! Помните основную золотую истину, спрятанную в нашем сознании – не всё то есть на самом деле, чем оно кажется. Это действительно очень ценное и богатое белком блюдо – мозг кашалота. Кушанье, обладающее целительными и ноотропными свойствами. Может оно и несколько непривычно обывательскому взгляду, но совершенно точно вкусное и полезное, без всякого скепсиса, угощайтесь!

Доктор взял огромные серебряные нож с вилкой. Он прицелился и воткнул прибор в самый центр, в мозжечок, а затем стал со зверским видом отпиливать от мозга ножом огромный кусок. Кусок оторвался с неаппетитно стекающей слизью, но тем не менее был тут же поглощён необъятной утробой врача с таким аппетитным чавканьем, что по крайней мере Ватсону тоже захотелось попробовать его.

– Ешьте, ешьте, господа! Кто хоть раз отведает мозг кашалота на пару, тот никогда не заболеет такими страшными заболеваниями как шизофрения, рак, ишемическая болезнь сердца, проказа, эпилепсия, простатит, недержание и многими другими. Секрет этого блюда мы нашли в манускриптах вымершей цивилизации инков, и он, поверьте мне, известен весьма ограниченному количеству людей в нашем бренном мире.

– Ну… если Вы говорите рак… – неуверенно сказал Холмс.

– Ну, если вы говорите простатит… – как эхо повторил Лестрейд.

– Что, и даже недержание? – переспросил Ватсон.

Получив утвердительные ответы они, сначала опасливо, затем всё с большей и большей охотой, кусок за куском расправились с мозгом кашалота, совершенно не задумываясь, наврал ли им Доктор, можно ли ему вообще доверять, да и кашалот ли был это в принципе. Когда блюдо опустело, гости откинулись на спинки стульев, потирая наконец-то насытившиеся животы и умиротворённо ковырялись в зубах, освобождая их от застрявших там мозгов неизвестного существа.

– Ну а теперь, друзья, вы позволите так вас называть? Десерт!