Обратный след

Денисов и Антон перешли на другую половину, к коммутатору оперативной связи. Здесь было тихо. На коммутаторе лежали подобранные аккуратно материалы — Антон готовился к утренней сдаче дежурства.

Материал о несчастном случае с Пименовым лежал на видном месте, рядом с протоколами на Немца и Долговязого. Вещественные доказательства были перенесены в сейф.

— Снова звонили из сорок пятого отделения… — сообщил Антон. — Об Александре Ефимовиче…

— Нам он больше не нужен.

— А как насчет передачи?

— Ему привезли?

Антон осторожно отогнул штору на окне, выходившем в соседнюю комнату, У окна, сурово поджав губы и высоко подняв голову, сидела уже знакомая Денисову особа.

— Теплые носки, сигареты, немного фруктов… Думаю принять.

— А материалы на Немца из приемника-распределителя? Доставили?

— Вот они.

Две папки — тонкая и чуть толще — лежали на пульте.

— Я забираю.

В дверях Антон его снова окликнул:

— Денис! — Он беспокоился еще и о другом. — С утра инспекторские стрельбы! Совсем упустил из вида. А мы после ночи!.. — Гиревик, державший пистолет, как пластмассовую игрушку, Антон на стрельбах нервничал, рвал спусковой кручок — пули летели в сторону. — Как быть?

— А вы напевайте, — выглянул из телетайпной младший техник по связи — отличный стрелок. — Чтоб не ждать выстрела! Серьезно, товарищ капитан. Помогает…

— Что напевать?

— Что-нибудь заурядное: «Под крылом самолета…» Или: «С голубого ручейка…»

Денисов снял с доски ключ от кабинета, он еще не мог всерьез думать о завтрашних стрельбах.

— Насчет Пименова больше не звонили?

— Нет. — Антон провел взглядом по книге для черновых записей. — Заказать Новосибирск?

— Я позвоню.

— Что-нибудь новое?

— Пожалуй.

— Надо внести в сводку.

Денисов поднялся наверх, но до кабинета не дошел. Раскрыл обе папки в коридоре.

В тонкой, как он сразу догадался, лежали материалы милиции Казанского вокзала: протокол, объяснение доставленного, постановление… В объяснении Немец действительно сослался на то, что он только приехал, но милиционер, доставивший его в дежурную часть, видел Немца на вокзале несколько смен подряд.

Более полной была папка с документами, собранными в приемнике-распределителе, где Немец провел около месяца, пока его личность не была установлена.

Объяснения относились к периоду годичной давности. У него не было причин направлять проверку по ложному следу, и он вряд ли думал, что спустя почти двенадцать месяцев его ответы и реплики будут кем-то тщательно анализироваться.

Однако и тогда Немец откровениями не баловал: «не знаю», «не был», «не видел».

«Справка о судимости» — Денисов быстро ее просмотрел — была на двух страницах: на одной перечень дат и мест с указанием квалификации преступлений и сроков наказания не уместился. Где-то в середине Денисов заметил только недавно услышанное впервые наименование — «Заельцовским…».

Он внимательно прочитал:

«Судим Заельцовским райнарсудом к пяти годам…» «Это что же? — подумал он. — Новосибирск?» В последующих объяснениях Немец тоже все чаще прибегал к отрицаниям: «не работаю», «не приезжал», «связей не поддерживаю».

По поводу последней реплики инспектор приемника-распределителя — женщина, проводившая проверку, уточнила:

— А с сестрой? Валерией Михайловной Немец?

У Денисова исчезли последние сомнения:

«Тот самый, которым занимался Горбунов…»

«Нет, — записала инспектор ответ проверяемого. — Не поддерживаю».

«Ваша сестра на этот счет другого мнения…»

Денисов понял:

«Сестру опросили!»

Он перелистал страницы и остановился, наткнувшись на объяснение из Новосибирска. Бланк был чуть иного формата и цвета, а шрифт крупнее московского. Немец В. М. была немногословнее брата, хотя и признала, что они иногда встречаются.

Денисова поразила графа с адресом:

«Новосибирск, улица Объединения…» Сестра Немца жила в непосредственном соседстве с Пименовым.

Денисов закрыл папку.

На первом этаже громко, по-ночному хлопнула дверь, раздались голоса. Двое — видимо, постовые из последнего электропоезда — прошли в бытовку. Наступал получасовой перерыв для приема пищи и отдыха дежурной смены.

Полуосвещенным коридором Денисов прошел к себе, не зажигая света, постоял, глядя в окно.

На путях гулко перекликались уборщики. Мелькнули огни машины, доставившей завтрашние газеты.

Требовалось сгруппировать уже известные факты, выстроить логическую цепочку.

Это не было трудным. Он верил известному изречению: «В мыслях ничего нет такого, что раньше бы не присутствовало в чувствах». Но время от времени какая-нибудь яркая, хотя и не главная деталь прорывала тонкую канву построений:

«Выходит, в годы расцвета славы муровских сыщиков преступник совершил преступление в Новосибирске и был задержан в Москве!»

Или: «Пименов жил по соседству с сестрой Немца, как и тот потерпевший, о котором рассказал Горбунов…»

За окном послышался знакомый перестук. Электронное табло, установленное в начале платформы, перед тем, как заснуть до утра, негромко застучало и затихло, обозначив время отправления ближайшей электрички — «04.00».