Образ и стиль. Влияние психотипов на эволюцию моды

Мода: королевы Виктории, Богемная мода прерафаэлитов (Victorian fashions, Artistic-Dress fashion)

В Англии, национальный характер которой близок шизотимическому психотипу, начался новый расцвет экономики. Росли города. Появилась сеть железных дорог. Использование металла и стекла в архитектуре повлекли за собой новый стиль промышленных зданий, станций с платформами для большого количества людей. Масштабы строений увеличились, особенно это стало заметно, когда появились грандиозные складские помещения и доки. Применяя в строительстве металл и стекло, англичане использовали металл даже в интерьере, в качестве обнаженных несущих конструкций. Вершиной нового промышленного искусства стал Хрустальный дворец (рис. 131), построенный специально для I Международной индустриальной выставки 1851 года. Высота центрального свода позволила сохранить старый вяз, который рос на участке, предназначенном для строительства.

131. 1851 г. Хрустальный дворец в Гайд-парке. Арх-р Джозеф Пакстон. Лондон, Великобритания

«Более чем что-либо другое, Великая выставка представляла новое поколение искусства»[69]. Причем английское искусство в своих тенденциях намного опередило континентальное. Уже на исходе периода влияния шизотимического психотипа, в середине XIX века, возник термин «викторианский», который относился к новому стилю искусства не только в Англии, но и во всей Европе и Америке. Он задал вектор развития более чем на полвека вперед вплоть до смерти королевы Англии Виктории.

В литературе это время становления и расцвета романтизма Байрона. В живописи начался расцвет романтизма в пейзажах Тёрнера, который впервые сделал попытку уйти от реальности, передавая впечатление от увиденного, настроение мгновения. Беспредметность его пространственных вихрей, уводящих от реальности в миры чувств и ассоциаций, задолго предугадала появление современной нам живописи. Другим направлением в искусстве стала живопись прерафаэлитов, предвосхитившая идеалы модерна. Их живопись отличает отсутствие эмоций и душевной проникновенности при яркости и изыске форм и цвета. Символизм стал основой искусства прерафаэлитов. Это совсем не удивляет, учитывая склонность шизотимов к символике. В такие периоды искусство, как правило, поднимает глобальные и отстраненные от земных реалий вопросы.

132. 1865 г. Джейн Моррис. Фото: Джон Р. Парсон, постановка Д.Г. Россетти. Музей Виктории и Альберта, Лондон, Великобритания

Как противоречиво было искусство этого времени, когда идеалы консервативной буржуазии переплетались с романтизмом и символизмом творческой интеллигенции, так и в костюмах шизотимического времени четко прослеживаются два направления.

Внимание вошедших в моду прерафаэлитов к мистическим средневековым темам вызвало необходимость одевать модели в свободные платья и художественно задрапированные шали. Воплощением идеала красоты прерафаэлитов и наиболее яркой моделью стала Джейн Моррис, с ее выразительной сутуловатой пластикой. Костюмы без корсета и пышных юбок, которые для нее создавали художники, еще более утрировали ее непривычную по тем временам осанку (рис. 132). Эти платья из натурально окрашенных тканей спокойно струились по ее фигуре. Они вошли в обиход среди богемных женщин и получили название «художественные платья» (Artistic dress), что стало экстремальным контрастом к кукольным туго затянутым платьям с богатой отделкой оборками, которые были на пике популярности в предыдущий период влияния ювенильного психотипа.

133. 1838 г. Королева Виктория. Альфред Эдвард Шалон. Национальный музей Шотландии, Эдинбург, Великобритания

Другим мощным трендом стал образ, милый окрепшему слою буржуазии. Он был поддержан и популяризирован самой королевой Викторией (рис. 133). Примерно с 1837 года вошел в моду имидж добропорядочной, умной и сильной женщины, добровольным выбором которой стало служение мужу, семейному очагу и богу. Королева Виктория сама дала прекрасный пример того, как жена может быть равноправным партнером мужу, как в семье, так и в делах. Статус женщины вновь изменился. Костюм это демонстрировал в полную силу (рис. 134). В нем милые газовые шарфики превратились в наплечные платки, напоминающие о доме. Объем рукава окончательно оплыл книзу, а затем и вовсе пропал. Тугие корсеты и подчеркнутые ремнем талии исчезли – все конструктивные и декоративные линии торса с предплечий стекали в центр силуэта к низу лифа, который заканчивался мысом. Такой декор позволял скрыть проблемы фигуры после рождения детей, которых уже реже отдавали кормилицам. В костюмах появились передники. Игривые прически сменили на аккуратно уложенные с прямым пробором и зачесанные назад. Лишь на висках оставляли букли или кудряшки ровными рядами. На такие прически легче было надевать капоры с широким козырьком от солнца, которые, как и передники, пришли из костюмов прислуги. В светских портретах этого времени стало модно изображать дам за рукоделием.