Образ власти в современных российских СМИ. Вербальный аспект

Наоборот, оценочность нового устойчивого выражения «вежливые люди» (распространилось с начала марта 2014 года; обозначало военнослужащих в военной форме без знаков различия, обеспечивающих безопасность населения Крыма во время присоединения Крыма к России; обрело статус прецедентного феномена) изменилась с негативной на положительную. Первоначально словосочетание произносилось с язвительной иронией (автор — блогер «Живого журнала» Борис Рожин). Изменение оценочности на положительную исходило, по-видимому, прежде всего от тех, кто был так назван, как утверждение альтернативной позиции: «Да, мы никому не причинили зла, мы очень вежливые люди!», а также от тех, кто поддержал действия власти по возвращению Крыма в состав России. Выражение получило широкое распространение в интернете, в социокультурном пространстве. Общеизвестный факт: футболист «Локомотива» Дмитрий Тарасов был наказан за то, что, уходя с поля после матча с турецким «Фенербахче», снял форменную игровую футболку. Под ней все увидели майку с изображением В. Путина и надпись «Самый вежливый президент». Футболист объяснил свое появление в майке с изображением Путина тем, что считает себя патриотом России. Случай эпизодический и несерьезный, тем более что на футболиста был наложен штраф за нарушение правил. Однако он показывает способность прецедентного феномена становиться знаком, аккумулирующим память о каком-либо событии, отношение к этому событию с точки зрения представителей данного лингвосообщества, а также эмоционально-оценочное отношение к лицу, применительно к которому употреблен прецедентный текст в данной ситуации. Словосочетание закрепилось в русском языке, приобрело, по мнению некоторых филологов, статус «мема федерального значения» (Владимир Корягин. Первый в истории мем федерального значения. — ГАP3EТА.RU. 07.05.14), и область его применения как позитивнооценочного постепенно расширяется. См., например, название материала АиФ «Вежливый инок», посвященного 700-летию со дня рождения Сергия Радонежского (АиФ, 2014, № 20).

Встречаются случаи, когда образование окказиональных слов и разнообразные переработки фразеологизмов в смысловом пространстве «власть» не продиктованы необходимостью выразить оценку, а являются результатом языковой игры. Например: «Министр без спортфеля» — о министре спорта В. Мутко и его готовности покинуть пост министра, если это потребуется (АиФ, 2010, № 10); «Межпортфельные отношения» — загол. материала, рассказывающего о распределении функций в формирующемся кабинете министров (Вр. нов., 26.09.07); «Путину готовят третий срок» — загол., публикация о том, как за три года до выборов политики и политологи размышляют о том, будет ли В. Путин президентом еще раз (Мир новостей, 28.06.05), «Великий Починок» — загол. материала об А, Починке, бывшем в 2002 году министром социальной защиты (Нов. газ., 23–25.12.02), и т. п. Но и в этом случае представление об отношении автора к названной персоне или власти в целом создается: добродушная шутка, как уже указывалось, — проявление дружелюбного отношения, сигнал «свой».

Воздействующий результат использования оценочных слов, окказионализмов, трансформированных устойчивых выражений и прецедентных феноменов

1. Рационально-оценочные слова без эмоциональных коннотаций. В аксиологической интерпретации мира это своего рода «концептуальные» слова (термин Г.Я. Солганика, обозначавший идеологические понятия в языке советских СМИП [Солганик: 30]), употребление которых вызывает у представителей массовой аудитории хранящиеся в когнитивной базе оценочные представления и помещает объект изображения в зону позитива/зону негатива.

Зона позитива: профессионализм, порядочность, стойкость, долг, профессионализм, компетентность, трудолюбие, строительство новых жилых районов, открытие современного перинатального центра, индексация пенсий и т. д. — > «хорошо».

Зона негатива: некомпетентность, пассивность, взяточничество, беззаконие, безразличие, лживый, ложь, предательство, понижение уровня доходов населения, безработица и т. д. — > «плохо».