Обреченные жить (Форт у Синей реки)

      - Было время... Нет тех, прежних, кто все видел, как глазами. Сохранилось лишь преданье, о деяниях далеких, о героях и сраженьях, и об имени народа... Шли скитальцы: - Этциль-Эоль, звездный странник, дружный с ветрами прибоя; Бар-О-Меру, мрачно-черный - тот, кто ходит под луною, и еще два неразлучных - мхом покрытых и травою, тех, кого все называли Тлеското и Тау-Ахи, что их приближало к небу... И еще немало разных - тех, кого никто не видел, но внимал и слышал часто, как шептание трав закатных, как волну и шум озерный. Было время - и под небом, что не знало кровь сражений, жило племя, славя солнце, жизнь дарующее людям. Но нагрянули вдруг тучи, из краев далеких, страшных, где умершие скитались, не нашедшие покоя... Злые тучи, с ликом гнева, сокрушить хотели землю, вызывая духов смерти и на племя насылая! И бежать решило племя - сил не стало вдруг бороться, сохранить леса и горы, край, что даровало солнце... Но скитальцы, что бродили, и ни с кем не знали склоки, встали на пути у старших, повернув их на сраженье! Много споров было разных, много лишних слов и мнений - но достал свой посох Эоль, распростер его над миром - и поверило им племя, защищать решив ту землю... Стар и млад, юнцы и дети - все готовились к последней, к той, великой битве неба, где сошлись все воедино силы ночи с силой света! Долго шла меж ними битва... Дни сменялись незаметно, ночи длились как теченье, той реки, что вечно плачет - это слезы вдов погибших, матерей, что вдруг остались, без сынов своих ушедших... Этциль-Эоль окрыленный, распростер над ними руки, и они закрыли землю, как птенцов скрывают в стуже. Бар-О-Меру, мрачно-черный, клял врага в безумье нервном, топорща от гнева брови, а все вечные скитальцы бок о бок с людьми сражалась - все спасали эту землю! И прогнали они волны, что излились из усталой, мхом и осокой проросшей преисподней на болотах! Стал народ их славословить, песни петь в честь воскрешенья, стал подарки им готовить, предлагая дев прекрасных, самых нежных, самых ясных! Но не стали они с ними дым курить из трубки мира - и напрасно ждал в печали вождь людей вечерних, тихих. Этциль-Эоль благородный, отказался от подарков... Он сказал - «Живите в мире! И не бойтесь больше ночи - зло ушло в свои владенья! А устанете и злоба вдруг проникнет в ваши лица - посмотрите вы на небо, где дорога всех скитальцев, посмотрите вы на звезды, чтобы истина открылась, и очистился ваш разум! Мы туда ведь все уходим - кто-то сразу, кто-то - позже... Вам же - оставляем землю!» Бар-О-Меру дланью сильной зачерпнул в своей котомке - и оставил людям меру их поступков и деяний. Он оставил меру людям, чтобы каждому стал виден смысл его речей и дела. Ночью звезды вдруг затихли - было ясно, как при солнце, а затем огонь гремящий навсегда унес скитальцев, тех, чьи имена все знали. Но остались и иные - что хранителями стали, чье дыхание мы слышим, если есть на то желанье... И тогда, решив отныне, быть не просто лишь народом, взять решили люди имя, в память улетевших к звездам. Тлеското, погибший битве, был носителем их крыльев... Брат его, покрытый кровью, знак носил и в честь победы он его оставил людям - знак, в котором говорилось, что его владелец - Вещий. Это имя взяли люди, и отныне они стали звать себя Тлескотуане - Те, кто смотрят в даль ночную, на суровый глаз межзвездный, охраняя эту землю. Но просты были те люди - и решили в дополненье, взять себе второе имя, в честь старейшего скитальца. Эциль-Эоль, что с каноэ, прилетевшего на землю, был седым как лунь, и страстным, как олень во время гона. Взгляд его был мудро-смелым, взмах руки разил как громом... Предложил тогда из старших, тот, кто выжил после битвы - пусть на память о скитальце нам тотемом станут совы! Но не те, что рыщут ночью в поисках своей добычи - а летящие в буране, где страна великой стужи! С ним никто не стал и спорить - все и сами так считали. И с тех пор шаманы рода взяли имя вещей птицы - и несли его веками, что прошли, с времен тех дальних... Было время - год за годом, сохранялось то преданье... Было время...

      Мы потрясенно молчали... Сова устало отчеканил последнюю фразу и сел на скамью, опустив руку вниз.

      - С ума сойти!.. - Элина смотрела на него во все глаза. Она встала и обняла индейца, поцеловав затем того в губы. Сова словно окаменел, ни единым жестом не выдавая своих чувств... Ната, закусила губу, но не произнесла ни слова. Наступившую тишину прервал звонкий голос Зорьки:

      - Огненный Цветок впервые услышала песнь памяти предков... На меня это тоже произвело впечатление - в свое время. Ой, Дар, смотри! Увлечется твоя скво песнями моего мужа - останешься без жены!

      Сова сердито посмотрел на нее и Зорька сразу оборвалась. Зато Элина, увидев, какое впечатление произвел ее поступок, заметила, оправдываясь:

      - Я люблю Дара… Но такие песни согласна слушать часами! Это так красиво! Ты хранишь в памяти целый эпос?