Обреченные жить (Форт у Синей реки)

      - Сказки? Сто лет не читала! - Ната с восторгом раскрыла одну из книг. Чайка с любопытством смотрела на девушку - они почти не пересекались в недавнем прошлом и о моих юных женах женщина знала лишь понаслышке. Я старался держаться позади...

      - Дар! Давай, возьмем все это! Да где ты? Иди сюда! - Ната обернулась, вынудив меня подойти вплотную.

      - Книги...

      - Да, книги! - она с вызовом посмотрела мне в глаза. Я вздохнул - не вступать же в пререкания на виду у всех, а тем более - Чайки...

      - Хорошо. Договаривайся, я посмотрю, что там принесли горцы - слышал, кто-то приволок те самые плоды орехов... может, даже из той рощи?

      - Орехи подождут. Ты разрешаешь, что и на что менять - не я. Кому говорить последнее слово? Чайка! - она обратилась к женщине, молча внимающей нашему короткому спору. - Что ты хочешь за них?

      - Любишь сказки... - Нина чуть заметно улыбнулась кончиками губ. Шрам на лице заметно перекосился и женщина, поняв, что мы отвлеклись, сразу вновь стала серьезной.

      - Не только, - Ната ничего не заметила в ее тоне... - Я вообще, книги люблю. В отличие от этого мужлана, который признает только руководства по выживанию, пособиям по рукопашному бою и прочим полезностям и нужностям. Дикарь!

      - Дикарь? - Чайка перевела свой взгляд на меня. Ната спокойно добавила:

      - Да, дикарь. Не такой, как наш друг и брат - Сова, а еще больше. Потому, как тот стал таковым сознательно, а наш вождь - в силу случая. Но стал им настолько, что я и не представляю его другим. И не хочу представлять, потому что Дар - мой муж.

      Услышав это, я на миг призадумался - так ли уж проста в данный момент моя подруга? Ната редко что и когда говорила, не вкладывая в свои слова глубинного смысла...

      Нина, по-видимому, намек поняла и перестала смотреть мне в лицо. Она опустилась на колени и собрала все книги в одну стопку:

      - Бери. Для тебя я все отдам так.

      - Это еще зачем? - Ната вспыхнула.

      - Твой муж, - Нина сделала ударение на первом слове - освободил всех нас от рабства. И желания его жены - для меня значит куда больше, чем какие-то шкуры или сушеная рыба, которые я могу выручить за все эти тома. А, скорее всего - ничего не выручить, потому что книгами у нас не интересуется никто. Я не хочу с тобой торговаться - бери!

      Ната нахмурилась, и я решил вмешаться:

      - Бери. Чайка в той жизни - учительница. Если она считает, что эти книги для тебя важны, стало быть, так и есть.

      - Бесплатно я не возьму! - Ната тоже поджала губы. - Ты выменяла их у Бродяги, то есть, тебе они достались не просто так... И я, хоть и жена Дара, никого и ни с кого не стану за это требовать дани!

      - Я и не имела это в виду. - Чайка спокойно протянула книги девушке. - Мои слова - дань уважения... а не "дань". Я их прочла - мне больше не нужно. Теперь - прочитаешь ты. Или те, кто живет с вами - в вашем форте!

      Вместо ответа я молча развернулся в сторону продолжавшего обсуждать железный хлам, Стопаря.

      - Подойди.

      Кузнец бросил торговлю и присоединился к нам.

      - Договорился?

      - Почти... ты отвлек. Какая надобность? Что-то, срочное?

      - Выдашь ей одеяло из наших запасов для мены, и пару мокасин - сама она сшить не сможет, а получить взамен - не на что. Кроме того... - я осмотрел наряд нахмурившейся Чайки - дай и нож. Без оружия сейчас даже в селении ходить не стоит, тем более - в лес или травы.

      - Это слишком много, - Нина прервала меня, сложив руки на груди. - И я ничего не просила.

      - Это - дар! - я посмотрел ей в глаза. - Мой дар, за твою помощь, и сведения, которые ты нам доставала. И это - слишком мало, чтобы рассчитаться.

      Ната, видя, как ее, скромное, в общем-то, желание, надолго задержало нас на месте, а также слыша некую резкость в словах, примирительно произнесла:

      - Чайка... Нина, ты хотела бы жить у нас?

      - Жить в форте?

      - Да. Поверь, там гораздо лучше, чем здесь. И тебе не будет нужды стоять на площади, хоть с книгами, хоть с чем-либо, еще. У нас никто не голодает.

      - Я тоже не голодаю! - Нина гордо выпрямилась. - Нет, спасибо. Про форт слышала только хорошее... но не пойду. Я привыкла свою жизнь планировать сама, а у вас - все решает твой муж.

      Она снова сделала ударение на слове - "твой". Ната, промолчав, забрала книги, чуть склонила голову в знак благодарности и отошла прочь. Я задержался лишь на минуту - Нина, воспользовавшись нашим уединением, вскинула глаза, полные горечи... Я выдержал этот взгляд... Однажды проявленная жалость не должна была повториться. Тот час, проведенный в ее землянке, как бы там ни было, означал для меня гораздо меньше, чем для нее. И я не хотел вновь давать женщине надежду.

      - Прости меня... - Нина, поняв мое молчание, опустила голову.

      - Прости и ты...

      - Жалеешь?

      - Нет. Что было, то было.

      - Значит, сожалеешь?

      - Есть разница?

      - Есть… - Нина чуть улыбнулась, краешком губ… - Есть. Сожаление - не жалость. Оно более человечно. Но, твоими же словами - как бы там ни было… Спасибо. А теперь - иди. Твоя девочка, умна не по годам. Не заставляй ее ревновать… Напрасно.