Обреченный

— К Шелестову? — повторил он. — А вы знаете, он уже не работает у нас.

Галька рассматривала маленького человека, его редкие бровки, полные вины и внутренней скорби глаза, шею, туго обтянутую воротником рубашки.

— Где же он теперь работает?

Дежурный пожал плечами, и при этом раздался какой-то кожаный звук. Галька вдруг расхохоталась. Дежурный покраснел, заулыбался пуще прежнего и стал поправлять на себе форму.

— Новая, — объяснил он. — Повернешься — ботинки скрипят. Рукой поведешь — рукав хрюкает. Честь отдашь — погоны пищат.

— Вы похожи на клоуна, — сказала Галька, перестав смеяться.

Дежурный сразу согласился.

— Я знаю. Мечта детства — работать в цирке. А поступил в танковое училище. В итоге не клоун и не танкист. Урок: мечте нельзя изменять.

— Нельзя, — подтвердила Галька. — А еще вы похожи на колобка. Или на бравого солдата Швейка.

— Вполне может быть. Да. Но чем бы мне вам помочь? — Он посмотрел по сторонам, стащил с головы фуражку, с трудом дотянулся рукой до головы и попытался пригладить спутавшиеся редкие волосы. В это время из каморки раздался телефонный звонок, и Швейк, как после выстрела стартового пистолета, кинулся к аппарату. Через секунду он появился за плексигласовым окошком с трубкой в руке. — Да. Так точно. Нет. Будут. Отдадим. Есть! — плевался он словами, дергаясь при этом так, будто его били по пояснице.

Нет, Швейк, ты мне не поможешь, подумала Галька. Это тебе помогать надо. А вот большой начальник…

Она быстро поднялась по лестнице, наугад свернула в темный коридор, который вывел ее в холл. По его периметру сидели беззвучные неподвижные люди с одинаковыми выражениями на лицах: все они готовились к разговору с большим начальником, и каждый собирался выпрашивать у него одно и то же.

Галька была исключением и встала в очередь белой вороной, простояв в ожидании не меньше часа. И чем больше она ждала, тем тверже становилась ее решимость выяснить тут все, все до конца, и здесь, за этими жирными кожаными дверями, закончить свой поиск, поставить в затянувшемся поиске точку, влепить ее так, чтобы перо с треском разъехалось в шпагате, и чернила брызнули фонтаном во все стороны.

Она зашла в кабинет военкома после того, как оттуда вышла дама в бежевом плаще — покрасневшая, словно за дверями ее принуждали к безнравственному поступку. Она бережно прикрыла за собой дверь, с усталой брезгливостью глянула на сына и буркнула:

— Пойдем, защитничек. Отмазала я тебя…

Она, как и Галька, была на тонких шпильках, но, в отличие от нее, шла по коридору бесшумно.

Полковник сидел в конце длинного стола, нависая над бумагами, телефонами, перекидным календарем, селектором и стаканом в подстаканнике. Не поднимая головы, он издал звук:

— Слушаю.

Галька, однако, не проронила ни слова, потому что человек, спрятавший глаза, глух. Еще минуту в кабинете висела тишина. Наконец, полковник медленно поднял голову.

— Что вам надо?

Галька улыбнулась. Перед ней стояла глыба льда, но она знала, как превратить ее в кипяток.

— Мне пока никто не сумел помочь, хотя многие пытались это сделать. Просьба моя, наверное, покажется вам пустяковой…

— Короче.

— У вас работал Шелестов Саша. Помогите, пожалуйста, мне его найти.

Галька заметила — фамилия Обреченного будто хлестнула полковника по лицу, его на мгновение исказила гримаса. Он снова опустил голову и задвигал ручкой.

— Не знаю.

— Извините, а кто из ваших сотрудников может знать?

— Никто. Эта информация в ведении управления кадров.

— А в это управление как-нибудь можно позвонить?

— Девушка, по личным вопросам я принимаю в среду после пятнадцати. Запись у дежурного.

Только бы не взорваться, думала Галька, он добрый, сильный и справедливый, он поможет мне.

Добрый и сильный продолжал скрипеть ручкой. Потом он говорил по телефону, потом шумно отхлебывал чай из стакана, потом снова скрипел ручкой. Гальку он уже не видел.

Только бы сдержаться…

Ей показалось, будто под ней с треском проломилась какая-то опора, и она, набирая скорость, летит в бездну, и в животе пустота, и в ушах свист. Она сама не поняла, как очутилась рядом с полковником.

— Ну, поднимите же глаза! Поднатужьтесь, попробуйте хоть из любопытства разобраться в моей проблеме! Это ведь иногда даже интересно! Осчастливьте же себя тем, что еще способны кому-то помочь!

— Ух ты! — Полковник даже привстал. — Первый раз вижу такую. Гражданка, выйдите вон!

Галька покачала головой.

— Нет, я не выйду, я должна помочь вам преодолеть себя и сделать добро своему ближнему.

— Ты что, баптистка? Белое братство? Я же внятно сказал: приемный день по средам.

— Нет, не в среду, а сейчас. Вы поможете мне сию же минуту, иначе в старости вы проклянете всю свою непутевую жизнь и по пальцам перечислите те хорошие делишки, которые сумеете вспомнить.

— Ты что, мораль читать мне вздумала? — распалялся полковник. — Мне на английском с тобой изъясняться или на китайском? — Он нажал кнопку на селекторе. — Дежурный! Почему вы пропустили ненормальную? Немедленно вывести ее из моего кабинета!.. Что один — придурок, — забормотал он, опускаясь на стул, — что вторая…