Обреченный жених

— Мы осмотрели место происшествия, и я сделал вывод: девушка шла по пустынной дороге, а вы, не увидев пешехода, совершили наезд. Сотрудники ГИБДД не заметили тормозного пути, а это говорит о том, что вы были пьяны. Кстати, в вашей крови обнаружили алкоголь.

Тут я взорвался:

— Но вы же прекрасно знаете: никакого теста на алкоголь не проводилось.

На его лице снова появилась мерзкая улыбка:

— Ваша забывчивость свидетельствует о том, что вы находились в неадекватном состоянии. Вот, полюбуйтесь, — он положил передо мной бумажку.

— Что это? — я поднес ее к глазам.

— Ваш анализ, — отозвался следователь. — Обратите внимание на эту цифру — одно промилле. Вы, мой дорогой, еле держались на ногах.

— Я сидел за рулем, — парировал я.

— И вели свою фуру на автомате, — согласился Радченко. — Впрочем, есть и смягчающие обстоятельства. Эта дорога из Горного обычно пуста, и вы не ожидали никаких пешеходов. Очевидно, девушка брела по краю обочины.

— Она тоже была пьяна? — спросил я. Он растерялся:

— С чего вы взяли?

— Я не заметил на девушке головной убор, — констатировал я. — А моя фура не движется бесшумно. Если вы не обнаружили алкоголь в ее крови, почему она ничего не слышала?

Он пожал плечами:

— Даже если ваша жертва немного выпила, это не снимает с вас вины.

— Максимов тоже счел странным, что пострадавшая вышла на дорогу в босоножках и ажурных колготках, — напомнил я ему. — Вблизи нет ни одного поселка, а до города далеко. Как вы это объясните? И где ее вторая туфелька? — Я сжал кулаки и выплюнул ему в лицо: — Учтите, я собираюсь бороться. Девушка была мертва до того, как моя машина наехала на нее, и вам не повесить на меня это преступление. Лучше ищите того мерзавца, который привез ее туда, скорее всего, уже без признаков жизни.

Радченко потер переносицу.

— Я все более убеждаюсь, что вы ничего не соображали в ту ночь. — Его улыбка бесила меня. — На ней не было никаких босоножек. Ее вещи упакованы и ждут суда, и никаких босоножек я среди них не видел. Ваша жертва в ту ночь была в сапогах. И ваш адвокат может даже потрогать их руками.

Я скрежетал зубами и ничего не понимал. Еще каких-то два дня назад все было по-другому. Теперь же у меня создавалось впечатление, что кто-то просто шутит надо мной.

— Вы намерены сообщить своему адвокату или предпочтете общественного защитника? — поинтересовался он. Я отвернулся от него:

— Мне нужно подумать.

— Думайте, — следователь поднялся и послал мне улыбку. — До свидания. Я еще не раз вас навещу.

Я ничего не сказал. В моей голове все перемешалось. Вскоре мне удалось привести в порядок свои мысли, и я решил связаться с женой. Мне разрешили, и я попросил Тамару расшибиться в лепешку, но переговорить с Максимовым. Тогда моя супруга еще не намеревалась подать на развод и подкараулила следователя у дома: на ее звонки он упорно не отвечал. Максимов, увидев Тамару, схватил ее за локоть и завернул за угол дома. Ей показалось, что он опасается слежки.

— Вы в курсе происходящего? — спросила жена. — Объясните нам, что происходит.

— Меня вынудили отказаться от дела, — сообщил он ей. — Однако я хочу помочь вам, чем смогу. Завтра к вашему супругу придет мой приятель. Он прекрасный адвокат и, я думаю, его вытянет.

— Но почему все так повернулось? — недоумевала Тамара. Он приложил палец к губам:

— Здесь небезопасно общаться. Нас могут услышать, — Максимов пожал ей руку. — Прошу вас об одном: вы с мужем не держите на меня зла. Бывают такие жизненные ситуации, когда ты делаешь то, что тебе приказывают.

Больше моя бывшая не выяснила ничего. Максимов вытянул указательный палец:

— Кажется, идет ваш автобус.

Жена повернулась и посмотрела на остановку, а он тем временем исчез. А на следующий день пришел адвокат и еще раз подробно расспросил меня о происшествии.

— Дело выигрышное, — провозгласил он. — В суде я разобью их в пух и прах. Ну, а прежде всего я добьюсь, чтобы вас отпустили под подписку о невыезде, — при этих словах Вербата вздохнул.

— Он тоже бросил вас, — вставил Александр.

— Да, — кивнул водитель. — Правда, пару раз мы с ним еще увиделись. Он потирал руки и говорил, что ему удалось многое сделать. А потом… в один прекрасный день он исчез и больше не появлялся. О его отказе от меня я узнал от Радченко. Мне дали общественного защитника, который с удовольствием топил меня на суде, делая вид, что защищает. И вот я получил три года.

— И никто не сказал о таких важных уликах, как ажурные колготки и босоножки? — удивился журналист. Руслан усмехнулся:

— Об этом никто не вспомнил, кроме меня. Но как только я о них заикнулся, прокурор предъявил судье вещдоки, в которых не было ни колготок, ни босоножки. Своим вмешательством в процесс я только ухудшил положение.

— Понятно, — процедил Пименов.