Обречённые на мытарства

– Мама, людей мобилизуют на войну с внешним врагом, чтобы они защищали от порабощения свою Родину, свою землю, дома, своих родственников и близких, а вовсе не власть. Это же не гражданская война, в которой народ вставал на защиту власти большевиков, чтобы убрать царя, – попытался разъяснить Иван. – В борьбе с фашистами у людей нет разногласий. У них сейчас одна цель: разгромить врага общими усилиями и как можно скорее. С неугодной властью в стране наш народ потом сам как-нибудь разберётся.

– Ты, Ванечка, не ляпни это где-нибудь на людях, – предупредила Василиса брата.

– Что я такого сказал? – изумился Иван, округлив глаза. – Разве не народ устанавливает в стране ту или иную власть, свергая неугодных правителей? Это же истина. Об этом даже в учебниках истории написано чёрным по белому.

– Так то, оно так, – согласилась Василиса со словами брата. – Но в учебниках прописано про свержение власти в других странах.

– А наша страна какая-то особенная? Живёт и развивается по другому закону, который ещё неизвестен философии? Всё течёт, всё изменяется – это что, не для нас? Сверг народ царя однажды и установил советскую власть навечно?

– Ванечка, умоляю тебя, не вздумай высказаться об этом даже в кругу друзей! – с испугом проговорила Василиса.

– А то что?

– Сдадут тебя в НКВД, и пойдёшь вслед за своим отцом!

– Боишься? – рассмеялся Иван. – Не знал я, что ты такая трусиха. Не получилось бы из тебя революционерки в царские времена.

– Дурак ты, Ваня, – обиделась Василиса.

– Ладно, ладно, не пугайся, – примирительно сказал Иван. – Разве я не понимаю, о чём можно говорить вслух, а о чём лучше молчать.

После этого разговора прошёл месяц. Об отправке на фронт больше не говорили.

И вот повестка с требованием явиться в военкомат, наконец-то, нашла Ивана. Вручение листочка серой бумаги с подписью военкома он ждал целых два месяца и, всё-таки, это стало полной неожиданностью. Когда он расписался в отрывном талончике, за то, что получил её, сердце его дрогнуло и забилось учащённо. Иван понял для себя: свершилось то, о чём он думал постоянно после семейного разговора. Когда мать сказала с уверенностью, что детей врагов народа не будут брать на войну, в нём закралось сомнение. Вдруг на самом деле его не отправят на фронт по этой причине? Что тогда? Как он будет после этого смотреть в глаза знакомым, чьи сыновья давно уже воют? Как подыскать слова в своё оправдание перед Тоней? Какими глазами посмотрит на него её отец, Савелий Архипович? Ведь тот, как выяснилось недавно, уже несколько раз просил военкома об отправке на фронт, имея законную бронь на заводе. И возраст у него солидный, хотя и призывной. Весь этот месяц Иван терзался неприятными мыслями. На днях он принял для себя решение: если до конца июня не придёт повестка – он, как и отец Тони, направится к военкому и будет добиваться, чтобы его отправили на фронт добровольцем. А уж какие слова подобрать для этого – он давно придумал.

Теперь долгожданная повестка лежала в кармане. Нужно было только решить, кому же сообщить о ней в первую очередь. После долгих раздумий, шагая с работы, Иван остановился у дома Степановых. Постоял с минуту в нерешительности, взвешивая в последний раз своё намерение, и уверенно толкнул перед собой калитку.

В этом доме его давно уже считали своим и всегда были рады видеть. Недоверчивый и насторожённый взгляд матери Тони понемногу теплел и таял, и со временем как-то совсем незаметно изменился, стал по-матерински добрым и ласковым. Теперь Софья Павловна доверяла Ивану во всём и перестала беспокоиться за свою дочь.

Тоня была дома одна. Отец работал во вторую смену, мать ещё не вернулась с работы.

– О-о, Ваньчик, привет! – радостно воскликнула Тоня, выходя из боковой комнаты на хлопок входной двери. На её лице светилась счастливая улыбка.

– Привет, – сухо ответил Иван, оставаясь стоять у порога, и почему-то с опаской посмотрел на девушку.

– Ты чего такой хмурый? – обеспокоенно спросила Тоня. – Что-то случилось?

Она подошла к Ивану, положила ему на плечи свои ладони, пристально заглянула в глаза.

– А ну признавайся, что тебя угнетает?

Иван замялся, потом собрался с духом, сказал:

– Повестку получил, на фронт меня отправляют.

В глазах Тони мелькнул испуг. Иван почувствовал, как тут же дрогнули её ладони у него на плечах, а спустя несколько секунд руки медленно заскользили по его груди вниз и безжизненно повисли, будто отнялись.

– Когда? – выдохнула она.

– Не знаю, приказано завтра явиться в военкомат. Думаю, через неделю отправят, максимум, через две. Так обычно происходит. Завтра всё станет известно.

Иван увидел, как на лбу Тони сошлись к переносице образовавшиеся складки, а её полные яркие губы вдруг странно обесцветились, и мелко дёрнулись несколько раз.

Известие Ивана её ошеломило. До этого момента она понимала, что рано или поздно Ивана призовут на войну, у него не было брони, как у отца. Но раньше эта мысль казалась ей каким-то отвлечённым событием, туманным и расплывчатым, над которым не следовало задумываться всерьёз раньше времени. Сейчас это событие стало реальностью.