Обречённые на мытарства

– Я люблю, тебя, Тоня… и хочу, чтобы ты стала моей навсегда…

– Знаю, Ванечка, знаю… Я тебя тоже очень люблю, и стану твоей, не сомневайся… но только в первую ночь после свадьбы. Не могу я вот так, под кустом… Всё должно быть по-человечески…

С трудом потушив в себе бушующий огонь, Иван встал, и стыдясь самого себя, побрел к оставленной на песке одежде.

А на следующий день его подкараулил в конце переулка отец Тони. Неожиданная встреча с ним не сулила ничего хорошего. Так, по крайней мере, подумал Иван, завидев перед собой Савелия Архиповича.

«Призналась, наверно, отцу во всём», – подумал он и испугался за вчерашний день.

– Здорово, Иван, – приветливо произнёс сталевар Степанов и, улыбнувшись, протянул ему руку.

– Здравствуйте, Савелий Архипович, – с недоверием поздоровался Иван, ожидая мужской взбучки.

– Чего хмурый такой?

Иван внимательно смотрел ему в глаза, чувствуя, как на щеках загорается стыдливый румянец. В памяти всплыл вчерашний день. Освободив руку, пробормотал:

– Нет причин для веселья.

– Понятно, – усмехнулся Степанов. – Молодая жизнь погрузилась во мрак?

Глаза сталевара прищурились, превратившись в хитрые щёлки.

– И Тонька наша какая-то неласковая с утра. Глаза зарёванные, губы распухли и посинели, будто кто жевал их слишком долго. Не знаешь, кто бы это мог полакомиться девичьей сладостью?

Пронзительный взгляд Савелия Архиповича упёрся в лицо Ивана в ожидании ответа.

Щёки Ивана запылали жгучим пламенем, словно отец девушки плеснул на них бензином и поджёг без промедления.

– Она сейчас дома? – вместо ответа спросил Иван дрогнувшим голосом.

– Запёрлась в своей комнате, видать, распутывает какой-то клубок в своей голове. Вы не поссорились случайно?

– Нет, не поссорились.

– Что-то ты не договариваешь, Иван. Уж не сделал ли ты её вчера бабой? – скуластое лицо сталевара с густыми чёрными усами на широкой верхней губе сдержанно улыбалось, а внимательные, умные глаза горели каким-то тревожным зелёным светом.

– Нет, Тоню я не тронул, – выдавил из себя Иван.

Если бы он сказал сейчас, что «не трогал», было бы неправдой, а соврать отцу Тони у него не поворачивался язык. Слово «не тронул» соскочило с языка как-то само собой, без особого умысла, но отразило действительность вчерашнего дня.

– Понятно, – вновь повторил Савелий Архипович и также, как и в первые секунды встречи, усмехнулся с пониманием. – Хотел, значит, тронуть, но в последний момент передумал, не тронул. Правильно поступил. Иначе бы я тебе, охальнику, голову отвернул. Рано ещё вам женихаться, как молодожёнам. И по закону, и по обстоятельствам. Иди, приводи в чувство квёлую птаху в клетке, а то она совсем скисла.

Иван поднял глаза на отца Тони и тут же опустил их, будто опасаясь обжечься его испепеляющего взгляда. А Савелий Архипович, ухмыльнувшись в усы, зашагал по своим делам.

… Тоня некоторое время моргала глазами, казалось, до неё не доходил смысл вопроса.

– Ага, – почти шёпотом произнесла она, наконец. – Я согласна выйти за тебя замуж, Ванечка, когда ты вернёшься…

– Ну, вот и прекрасно, – бодрым голосом сказал Иван. – А сейчас перестань хлюпать носом и утри слёзы, пока их не увидела Софья Павловна. Подумает ещё, что я тебя обидел и устроит мне пытку. Весь вечер уйдёт на ответы.

Иван взял Тоню за руку и силой потащил на улицу.

Глава 21

Проводы на фронт были шумными. Они проходили в рабочем клубе металлургов. В этот день город отправлял на фронт самую большую группу с начала войны. Прежде призывников собирали в военкомате, строили в колонну и вели на железнодорожный вокзал. Там, после переклички, под присмотром военных и милиции, их сажали в теплушку и оправляли на сборный пункт в Пермь.

В этот раз процедуру проводов пришлось изменить, поскольку маленькая площадка перед зданием военкомата не позволяла разместить всех мобилизованных, которые являлись в комиссариат вместе с провожающими.

Сначала в клубе была торжественная часть. С напутствием первым выступил секретарь горкома партии, потом директор металлургического завода, и, наконец, с заключительным словом на трибуну взошёл военный комиссар. Он рассказал собравшимся о положении на фронтах, привёл несколько примеров подвига рядовых бойцов и офицеров, затем призвал будущих солдат геройски сражаться с ненавистным врагом, закончив речь словами:

– Вы отправляетесь на великое дело освобождения нашей Родины от фашистских захватчиков. Я уверен, что никто из вас не посрамит чести родного города, не окажется на фронте трусом или предателем! Смерть немецким оккупантам! Победа будет за советским народом!

Из двух рупоров, подвешенных по обе стороны от сцены, грянул бравурный марш. Все собравшиеся в зале встали и простояли молча, пока музыка не оборвалась. По щекам женщин катились слёзы.

Военком объявил, что построение призывников будет на площади перед клубом ровно через час.

Актовый зал быстро опустел, народ перешёл в соседнее помещение, откуда доносились звуки духового оркестра.