Обречённые на мытарства

– На фронте ему правую руку оторвало, висела на одной кожице, как написала Фрося. Врачи умудрились пришить, теперь рука стала короче и плохо слушается.

– И второй вопрос. Письмо пришло от Павла, а почему сама Маруся не написала тебе? С ней что-то случилось? – обеспокоенно спросила Василиса.

– Тут тоже страшная история… Маруся с Павлом в оккупации состояли в подпольной группе, собирали сведения о немцах. Их выследили и арестовали. Пытали, приговорили к смертной казни. Павла – к расстрелу, а Марусю хотели сжечь в топке паровоза. Оба чудом остались в живых.

– Как им удалось?! – испуганно воскликнула Василиса.

– Марусю из паровоза успели вытащить партизаны, а Павел убежал. Когда его вели на расстрел, он вырвался и сиганул на мосток через речку. Мосток оказался шириной в одну доску. Пока полицаи чухались – ему удалось перебежать на другой берег и скрыться в прибрежных кустах. Правда, его успели ранить в ногу и руку.

– Это так тебе сам Павел написал?

– Нет, Павел написал только о том, что у Маруси руки обожжены, поэтому она не может держать в руках карандаш. Об остальном дописал их сынишка. Ему, вероятно, поручили отнести письмо на почту, а он втихаря вложил туда свой листочек. Захотелось ребёнку возгордиться родителями.

Сёстры расстались. На следующий день Василиса отправилась в поездку, а Раиса вечером перебралась к матери.

Через полтора месяца на станции Родаково, что неподалёку от Луганска, они сошли с проходящего поезда. На платформе их поджидал муж Марии – Павел.

Евдокия после немыслимых мытарств на Урале, наконец, вернулась на родину.

Глава 30

Василиса не особенно жаловала вниманием машиниста паровоза Павла Мусихина. Знакомство с ним состоялось, когда он появился в поездной бригаде вместо осужденного стахановца-неудачника, по чьей милости она чуть не погибла в аварии под завалом кокса.

До этого Паша управлял маневровым паровозиком на путях металлургического завода, растаскивая по территории различные грузы.       По какой-то причине на фронт его не взяли, забраковали, и, судя по разговорам, Мусихин из-за этого ничуть не огорчился.

О его скрытой болезни никто не знал. Хворым его назвать было никак нельзя – выглядел парень здоровым, энергичным и весёлым. К красавцам Паша не относился, но и в ряду невзрачных парней ему не находилось места. Среднего роста, сухощавый, с пронзительными голубыми глазами и шапкой кудрявых рыжеватых волос на голове он обладал удивительным красноречием и мог говорить без умолку длительное время.

«Болтун и трепло», – окрестила его Василиса в первый день знакомства. Ни о какой дружбе с ним, как ей показалось в тот момент, не могло быть и речи. И уж тем более, о близких отношениях с этой тараторкой. В те дни все её мысли были связаны с капитаном Суворовым. Она влюбилась впервые в жизни столь сильно и страстно, что никого вокруг себя не замечала. Провожая его после госпиталя обратно на фронт, Василиса поклялась ждать любимого столько, сколько потребуется, и продолжала жить мечтой о нём.

Но жизнь – коварная штука, она выбрасывает порой такие фортели, о которых человек никогда не помышлял. Так случилось и с Василисой.

После отъезда Раисы с матерью на Украину, она получила письмо от Василия. Капитан написал его заранее, на случай своей смерти, и носил постоянно в кармане гимнастёрки. На письме значился адрес её общежития с припиской: «Отправить в случае моей смерти».

Василий предполагал, что не доживёт до победы. С его характером на войне выжить было невозможно. Он всегда оказывался там, где было особенно горячо. Друг-однополчанин извлек конверт и исполнил последнюю просьбу капитана.

Письмо было на одном тетрадном листке, исписанном мелким почерком с обеих сторон. Поражало содержание письма. В нём не было избитых пышных фраз о страстной любви и преданности. Не было и привычных вопросов, на которые следовало ответить. Это было письмо-пожелание, или письмо-наставление. Василий писал о смысле жизни, о месте любви в ней.