Обречённый на одиночество. Том 1

Чистые и правильные черты лица незнакомца уродовала неухоженная борода. Было видно, что ни ножницы, ни расческа к этой растительности не подходили и близко, и потому жесткие волосы расходились во все стороны, без намека на согласие. Это бунтарство на лице молодого человека не вызывало чувство отвращения, но какое-то осторожное неприятие все же закрадывалось в сердце. Алхаст сравнил его бороду с ядовитым кустарником, густо растущим на нойберских⁶ пастбищах. Что-то родственное действительно было и в той, и в этой устрашающей дикости.

Подошедший показался Алхасту знакомым, хотя и понимал, что знать его он точно не мог. Но все равно ощущение того, что где-то уже видел этого человека, не покидало его.

Незнакомец даже не пытался скрыть, что эта случайная встреча ему неприятна. Нервически дергающиеся губы яснее всяких слов выдавали все, что у него на душе.

– Мир и благословение Всевышнего тебе! – произнес сей странный человек, тщательно выговаривая, будто чеканя, каждое слово. – Ну как, Алхаст, хороша водичка?

Голос этот Алхаст, конечно же, узнал сразу…

– Мир и тебе! – в тон ответил Алхаст на приветствие. – Водичка просто чудесная, Руслан, я напился ею вдоволь.

Наполнив кружку и держа ее в руке, Руслан долго шептал какие-то молитвы.

«Интересно, что этот-то здесь делает? Да еще и укутался, будто в Сибирь собрался, – спрашивал себя Алхаст, с любопытством разглядывая Руслана. – Видимо, день сегодняшний поклялся перед кем-то удивлять меня. Сначала Овта, теперь этот…»

Подождав, пока тот напьется, Алхаст спросил:

– Руслан, разве не жарко в папахе-то?

Руслан даже глаза на него не поднял. Он ответил так тихо, будто совсем не желал, чтобы Алхаст расслышал его.

– Так на тебе же нет папахи…

– Я тебя имел ввиду, – улыбнулся Алхаст.

– А какое тебе дело до того, что у меня на голове? Голова-то моя… – недобро посмотрел на него Руслан. – Я же ничего не говорю, хотя ты, взрослый уже человек, ходишь, обнажив темя, будто приглашаешь дьявола проникнуть в мозг, а оттуда и в душу.

– Ладно-ладно, прости, Руслан, сдаюсь, – рассмеялся Алхаст уместному и вполне логичному ответу собеседника. – В самом деле, мне не должно быть никакого дела до твоей одежды. Впредь ты не услышишь от меня таких глупых вопросов.

Было хорошо видно, что Руслан не расположен к беседе. Да и Алхаст не горел желанием общаться с ним, он и так слишком задержался у родника. Еще до вечера, когда следовало вернуться домой к брату, он хотел побродить по знакомым с детства тропкам.

– Я уже довольно давно здесь, Руслан. Есть и другие дела. Пойду я, бывай.

– Прощай, – произнес Руслан, смотря в противоположную от Алхаста сторону, и тоже, кажется, собираясь уходить. – Все мы в руках Всевышнего. И ты, и я… все…

Алхаст пошел по восточной дороге, спускающейся к реке по пологому склону, покрытому мелколесьем. Хотя сама река находилась в приличном отдалении – когда-то Алхаст и его сверстники даже измерили это расстояние, получилось что-то около полутора тысяч детских шажков – шум ее мутных быстрых вод можно было уловить и здесь. Видимо, пернатые обитатели леса попрятались от полуденной жары в прохладе густых крон и на время прекратили свое разноголосое пение, отчего установилась непривычная для дневного леса тишина. Слух Алхаста с наслаждением ловил еле уловимый шум воды. Молодой человек шел к Гумсу как к самому дорогому другу. На ее берегах он провел много дней и ночей, один, делясь своими детскими, а потом и юношескими мыслями с рекой. Иногда, когда из-за усталости или просто от лени дорога к роднику казалась слишком уж долгой, чтобы идти туда просто напиться, он пил прямо из реки, несмотря на ее глинистую муть. Она была для него вкусной и целебной, как источник Зам-Зам для араба.

Дойдя до реки, Алхаст разулся. Закатал обе штанины и ступил в воду. Дойдя до середины течения, остановился. Вода щекотала ступни и щиколотки, нежно поглаживая легким прикосновением. Не совладав с накатившим соблазном, Алхаст тут же, не выходя на берег, снял с себя одежду, сложил ее на плоский камень и плюхнулся в воду. Река была здесь совсем неглубокой, но неслась с огромной скоростью, будто спеша на чей-то тревожный зов. Эта ее быстрота доставляла купающемуся человеку несравнимое ни с чем наслаждение. Алхаст знал, что чуть поодаль, вниз по течению, где река, ударяясь о крутой сланцевый берег, резко поворачивает на север, есть глубокая и широкая заводь. Но там с утра до вечера купалась детвора, и ему не хотелось своим появлением нарушить их безмятежную радость. Он для них чужой, слишком уж взрослый, чтобы подростки чувствовали себя свободно.