Обрести себя

Иляна не очень поверила тогда Пинтилию. Думала, он говорит так, лишь бы утешить ее. Но Пинтилий не бросал слов на ветер. Куда он ходил, как торговался, за какие средства приобрел, ей было неизвестно, только через два дня он принес стопу стекол, вынутых из старых парниковых рам, очистил их от остатков пересохшей замазки, подогнал по размеру к окнам. И вот окна вновь засветились. Но в сердце Иляны с тех пор поселился страх. Нередко ей снились кошмары, ей чудились шаги Мариоары вокруг дома. Надо будет окурить дом ладаном, а то, может, пойти к какой-нибудь знахарке, вдруг она поможет избавиться от страха. Просто сил нет, работа валится из рук.

Ей было не по себе еще и от неопределенности положения. Село любит ясность, а тут — ни вдова, ни мужняя жена.

Торговать вином она перестала, Поставила точку на этом деле. Но, встречаясь с односельчанами, не могла поднять глаз, смотрела в землю. Дожди еще не начались, а она уже перенесла кухню в дом, подальше от людских глаз. Летняя печка под орехами осиротела, и ветер разносил золу по огородам.

Одна из соседок не без лукавства спросила:

— Ты чего это так рано перешла в дом готовить еду?

— Может, и рано, да хочу до холодов как следует протопить новую печь. Недавно переложили, надо, чтобы высохла. Чтобы не зря топилась, я там и варю.

Господи, ну до чего же любопытные люди! В особенности соседки. Всё хотят знать, всё хотят выведать. Только скрипнешь дверью — они уже возле твоего забора. Так и пялят глаза на бадицу Пинтилия, словно впервые видят. Бедный Пинтилий сидит целыми днями в доме, как злодей какой-то. Куда ему курить на завалинке, когда по нужде и то боязно выходить! А покурить ему не мешало бы. Может, папироска успокоила бы его и вернула сон. Правда, теперь, когда начался сезон дождей, кумушки притихли, все больше к печам жмутся. Но бадица все равно смущается и не выходит посидеть на завалинке.

— Длинные ночи стали, — посетовал он.

— Осень, — согласилась Иляна, — потому и длинные, и темные.

Некоторое время они молчали. Вдруг Иляну пронзила недобрая мысль. Она вскочила, села возле Пинтилия, сдавленным голосом спросила:

— Видно, ты жалеешь, что преступил мой порог?

Всегда откровенный, Пинтилий сознался после нерешительного молчания:

— Не то чтобы жалел, да уже давно томлюсь по Грыушору. Бедняга остался там один, в кухоньке, без меня.

Иляна обхватила его шею худыми руками.

— Если все дело в Грыушоре, то это дело поправимое.

Ах, глупая же она, как только не догадалась раньше спросить! Человек томится из-за такого пустяка, а она и не знает. В тот же день, едва ребята проснулись, она пошепталась с ними, отправила куда-то. Вечером Грыушор предстал перед Пинтилием. Его принесли, завернув в старую барашковую шапку, чтобы не видел дорогу и не убежал. Бадица чуть не лишился чувств от восторга, увидев своего закадычного дружка, товарища трудных времен. О Грыушоре и говорить нечего. Он кончиком хвоста щекотал Пинтилию нос, мурлыча свою песенку. А когда надоело ласкаться, свернулся в клубок у него на коленях и уснул. Детишки не отходили от него, смеясь, в который раз рассказывали, как они его подстерегли и как наконец поймали. Оказывается, не так-то просто было сделать это. Иляна гордилась своими сыновьями. На них можно надеяться, не подведут. Но вскоре радость опять обратилась в печаль. Иляну вызвали в сельсовет и обвинили в воровстве — украла у Мариоары Гынжу кота по кличке Грыушор. При этом присутствовала сама Мариоара и орала во все горло, описывая достоинства кота — какой он чистоплотный, какой послушный, такого во всей округе не найти. Мариоара угрожала, что если сельсовет не примет мер, она пойдет выше, но управу найдет. Она не дура, знает, куда пойти, если тут ей не помогут. Ее угроза возымела действие: председатель сельсовета строго сказал Иляне, чтобы она вернула кота и больше не занималась такими делами. Домой она вернулась заплаканная, но, чтобы не расстраивать Пинтилия, выдавила улыбку.

— Неужто ты столько лет там жил и не имеешь права даже кота взять?

Пинтилий, человек, как известно, робкий, покорно согласился:

— Видно, не имею, Иляна.

— Ну что же. Тогда придется вернуть.

— Верну, если власть говорит.

В сумерках Грыушор, завернутый в ту же шапку, вернулся к Мариоаре. Отнес его сам бадя Пинтилий и передал; что называется, из рук в руки. У него подрагивали коленки, но он все же мужественно выслушал ругательства и проклятия, которыми его осыпала бывшая жена. Однако самое большое чудо произошло позже, когда он вернулся к Иляне. Пинтилий даже глазам не поверил — Грыушор мирно спал на завалинке, поджидая его. Пока Мариоара ругалась, кот нашел сюда дорогу. Как это ему удалось, было тайной.

— Теперь не избежать беды, — почесывая мочку правого уха, сказал бадя Пинтилий Иляне, — раз уж он разнюхал сюда дорогу, то от него не избавишься.

Иляна дала дельный совет:

— Пойди-ка ты сам в сельсовет и выясни, что к чему.