Обрести себя

Когда немножко улеглись страсти, Илиеш Браду пошел на кладбище поклониться мертвым. Могила Лимпиады была рядом с могилой деда Епифана, и холмики земли над ними уже соединились. Чуть подальше под осевшим бугорком отдыхал Роман Браду, человек, который заменил Илиешу отца и дал ему свое имя. Илиеш с грустью отметил, что мать совсем забыла об этой могиле. Он опустился на камень, валявшийся между надгробными холмиками. Ветерок с шелестом гнал высохшие листья. А он сидел стараясь понять, постигнуть смысл назначения человека на земле, мысленно разговаривал с теми, кто вырастил и воспитал его, направив его первые шаги. Илиеша отделяла от них неведомая река, и с противоположного берега уже никто не мог видеть его, но он все же чувствовал присутствие ушедших, слышал их голоса. Несправедливо, что они ушли так преждевременно. Зато и ответственность на оставшихся легла немалая. Надо довершить, продолжить то, что они начали. С той, неведомой стороны незаметно явился дед Епифан, мудрый и тихий, со всегдашним своим стремлением давать советы. «Несправедливости, Илиеш, записывай на песке, а добрые дела — на мраморе». И Илиеш подумал, что действительно ни к чему вспоминать обиды. Печальная Лимпиада, казалось, прислушивалась к словам деда Епифана. Она словно бы и впрямь была неподалеку…

Илиеш сидел долго, размышляя, потом встал, нашел лопату, принялся подправлять могилу Романа. Кто, если не он, будет ухаживать за ней? Потом обшарил сады и виноградники, отыскал три деревца горькой черешни и пересадил их в изголовье Романа и деда, а на могиле Лимпиады — у ног, так как в изголовье уже рос куст шиповника, видимо посаженный Ионом.

Он отдал долг умершим, поклонился каждому из них. И пошел в село…

Он пришел в нижнюю часть села, где ему был выделен участок под дом. Вбил в землю принесенный с собой кол, химическим карандашом тщательно написал на прибитой к нему дощечке свое имя. Таким образом было отмечено место, где он будет жить. Он, Илиеш Браду. Для того, чтобы основать свой дом, тридцать лет не так уж много. Это еще молодость. В тридцать лет можно своротить горы. Было бы желание. С завтрашнего дня сюда начнут возить камень, глину, известь. Пока не ударили морозы, надо выкопать котлован под фундамент, может быть, удастся сложить стены. Колхоз и односельчане с большим энтузиазмом пошли ему навстречу. Двери и окна взялся сделать дед Пынтя. А бадица Пинтилий искал корень, чтобы смастерить забавного петушка для фронтона дома Илиеша.

Пока же тут, в нижней части села, где Илиеш наметил строить дом, пусто, гуляют ветры. Но поднимутся стены, начнут расти деревья… Отсюда недалеко ходить на работу — колхозный гараж и мастерские рядом, рукой подать. Отсюда видна железная дорога, водяная мельница, речка Смолита. Его любимая речка! Ах ты, речка, реченька, ручеечек, тонкая ниточка, соединяющая эти холмы и скалы с большими реками и с самим морем! Ты такая узенькая, что тебя можно в иной засушливый год даже перепрыгнуть. Но никто не помнит, чтобы ты совсем пересохла. Нет, такого никто ни помнит, такого не было.

Как перед началом великого дела, Илиеш снял шапку, положил ее на землю, глубоко вздохнул, постоял в раздумье. Потом не спеша стал забивать колышки по углам отведенного ему участка. Колышки он забивал основательно, чтобы их невзначай не свалили дети или пасущиеся козы.

Вечер был тихий, теплый. Ветерок прошелестел в придорожном бурьяне, пахнуло горечью поздней полыни. И душа Илиеша была тихой, умиротворенной, охваченной предчувствием счастья. Перед ним рисовались дороги, которые обещали новые встречи, новые радости и печали. Рядом жили Валурены со своими заботами, тревогами. И все это сплеталось в одно в душе Илиеша.

Вверху замерцали первые звезды, вспыхнули огоньки и здесь, в селе. Вспыхнули те, что будут бодрствовать всю ночь.

ТРЕТЬИ ПЕТУХИ

Укрытая темнотой, словно зипуном, спит деревня Три Ягненка — жменя домов, рассыпанных по дну долины. Временами откуда-то издалека, из-за виноградников, доносится гиканье парней, на которое откликается только эхо. Вот грохот случайного грузовика на минуту замутил ночной покой, унесся за холмы, и опять тишина завладела селом. На фоне светлеющего неба видно, как по гребню крыши совершает прогулку одинокая кошка. При ее приближении из-под стрехи выпорхнула птичка, устроившаяся там на ночлег. Видно, кошкин моцион не такой уж невинный. В логове из соломы лениво покряхтывает собака. Словно продрогнув, нет-нет всколыхнется ветка, задетая внезапным ветерком. И снова тишина, покой…

Деревня спит — угрелась, успокоилась, укуталась в темноту.