Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

12 июля 1988 года издательский дом E. P. Dutton выпустил в продажу мою «Ночь демонов». Я не знаю, с чем можно сравнить ощущение, когда ты впервые держишь в руках свою самую первую книгу, оно не похоже ни на что.

Ты гладишь страницы, наслаждаешься запахом типографской краски и видишь свое имя на обложке. Я оставлял книгу на столе, выходил, возвращался, снова брал книгу в руки или просто стоял и смотрел на нее. Я чувствовал себя глубоко растроганным. С другой стороны, были и унизительные моменты. Издатель организовал несколько сессий для раздачи автографов в местных книжных магазинах. В своих фантазиях я видел длинные очереди фанатов, готовых купить мою книгу, а на самом деле каждый раз я в одиночестве сидел за отдельным столом и смотрел, как посетители проходили мимо меня к полкам, где выбирали книги, которые они действительно хотели купить. Иногда кто-то из них подходил ко мне и спрашивал, о чем моя книга. Я отвечал, они вежливо кивали, а потом уходили. Я чувствовал себя победителем, когда мне удавалось продать один-два экземпляра, хотя было очевидно, что их покупали из жалости. Я как будто бы снова оказался там, на безлюдной заснеженной улице Патерсона, где продавал батончики «Лучшего в мире шоколада».

Несмотря на удручающий старт продаж, книга получила умеренно-положительные отзывы и была переиздана в Великобритании, Германии, Швеции и Южной Америке.

Ассоциация писателей книг ужасов США номинировала роман на премию Брэма Стокера в номинации «Лучший писательский дебют». Премию я не выиграл, но тихо гордился тем, что знал (благодаря участию в том году в подсчете голосов жюри), что сам Стивен Кинг проголосовал за нее.

7 августа 1988 года, после пяти месяцев противостояния и взаимных упреков, в результате которых многие сценаристы потеряли и свои дома, и карьеру, Гильдия сценаристов пришла к решению, которое вряд ли могло бы кого-либо удовлетворить. Раздражение от исхода было настолько велико, что потребовались годы, чтобы все улеглось. Однако, когда я вернулся в свой кабинет в студии «Зоны», Марк встретил меня словно блудного сына, вернувшегося бог знает откуда, и между нами не было неловкости. Я с головой окунулся в работу, стараясь написать как можно больше сценариев для оставшихся эпизодов, хорошо понимая, что еще одной такой возможности у меня может и не быть.

Я рос в семье, которая никогда не стремилась обосноваться на одном месте, и поэтому всегда мечтал о настоящем, собственном доме. После забастовки мы с Кэтрин купили небольшой дом в Шерман-Окс. Мы переехали, и я продолжил работу уже в своем домашнем кабинете. Однажды Кэтрин заглянула ко мне и сказала: «Я тут разбирала почту и прочитала письмо кое от кого. Думаю, тебе стоит взглянуть на него».

Письмо было написано женщиной по имени Шарлин, и начиналось оно следующим образом: «Вы, может быть, слышали обо мне, а может, и нет, но я Ваша сестра по отцу. О том, что Чарльз – мой отец, я узнала только в прошлом году. В течение всей моей жизни это было большим семейным секретом, пока я не решила разузнать правду».

В письме был указан ее почтовый адрес и телефонный номер. Шарлин просила меня позвонить ей. Я еще раз взглянул на имя. Шарлин. Ну конечно же, это производное от «Чарльз»[73].

Я РОС В СЕМЬЕ, КОТОРАЯ НИКОГДА НЕ СТРЕМИЛАСЬ ОБОСНОВАТЬСЯ НА ОДНОМ МЕСТЕ, И ПОЭТОМУ ВСЕГДА МЕЧТАЛ О НАСТОЯЩЕМ, СОБСТВЕННОМ ДОМЕ.

Цепочка замкнулась, когда я внезапно вспомнил обрывок телефонного разговора между матерью и теткой, который случайно услышал когда-то очень давно:

«Джоуи знает о сестре?»

– О нет, Тереза, он не должен об этом знать.

Еще один секрет семьи Стражински всплыл на поверхность.

– Ты думаешь, это правда? – спросила Кэтрин.

– Есть только один способ выяснить, – сказал я и потянулся к телефону.

Кэтрин покачала головой и вышла из кабинета, обронив одну лишь фразу:

– Да уж, эта твоя семейка.

Тут и правда нечего было добавить.

Мой разговор с Шарлин только подтвердил, что она действительно была незаконнорожденной дочерью отца.

Она горела желанием узнать как можно больше о семье, которую никогда не знала.

– Позвольте мне дать вам совет, – сказал я. – Есть некоторые семейные древа, которые лучше не трясти. И это именно такой случай. Скажу больше, это не одно дерево, а целая роща. Вам повезло, что вы росли без Чарльза.

Этот человек – самое настоящее зло, другого такого я не встречал за всю свою жизнь. Будьте благоразумной, держитесь от него подальше.

Она поблагодарила меня за заботу, но уже собиралась ехать знакомиться с отцом.

Позже она призналась, что ей надо было бы последовать моему совету.

Да уж, эта твоя семейка.

Все так.