Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

Мужчина, что сидел сзади, высунулся из-за двери.

– Послушай, твой отец пострадал, хватит выпендриваться, садись в чертову машину!

Я стоял, не шелохнувшись.

Мужчина начал выходить из машины.

– А ну, иди сюда, черт бы тебя побрал!

И тут я рванул со всех ног.

Я старался бежать как можно быстрее, вперед, по переулкам и мимо мусорных баков. Я слышал топот мужчины, бежавшего за мной. Добежав до широкой улицы с множеством машин, я рванул прямо через дорогу, не дожидаясь зеленого света светофора. Мне было страшно оттого, что меня могли догнать. Машины гудели, водители ругались, стараясь избежать столкновения. Я добежал до противоположной стороны улицы, но не остановился, а пробежал еще три квартала. Сердце стучало, ноги дрожали. Я осторожно обернулся и посмотрел назад. Улица была пуста, но я все еще боялся, а потому спрятался между двумя припаркованными машинами и просидел там, пока не убедился в том, что мужчина меня больше не преследует.

Когда я наконец решил покинуть свое убежище, на улице уже темнело. Мне нужно было найти дорогу домой до наступления темноты, но как? Что бы сделал Супермен, если бы заблудился?

Он бы использовал свой суперслух, подумал я, вышел на угол улицы, закрыл глаза и стал слушать. Я не слышал звуков плотного движения со стороны, куда, как мне казалось, нужно было идти. Поэтому я решил пойти туда, где шум машин на улице был более громким. Через несколько кварталов я увидел полицейского, руководившего движением на улице. Перебежав на его сторону, я сказал ему, что потерялся. Я ничего не сказал ему о машине и блондинке с соломенными волосами, мне казалось, что из-за этого я попаду в неприятности.

С помощью полицейского мне удалось восстановить всю схему моих передвижений и, наконец, я оказался дома.

В тот вечер отец узнал о том, что случилось, и пришел в ярость оттого, что домой меня вернула полиция.

Правило Номер один гласило, что мы ни в коем случае не должны привлекать внимание тех, кто носит полицейские жетоны, и потом, каким же дураком надо быть, чтобы не найти дорогу домой?

Позже я пытался заснуть на своем диване в гостиной, но мысль о машине и ее страшных пассажирах никак не давала мне покоя. Я и сегодня думаю о том, что бы случилось, если бы я побежал хоть на одну секунду позже?[9]

Моя новая школа была просто раем по сравнению со старорежимной тюрягой cестринства школы Большого Кулака Святого Стефана. Она полностью изменила траекторию моей жизни во многом благодаря участию школы в образовательной программе TAB Book, предлагавшей книги, учебники и пособия для школьников и студентов. В книгах, написанных специально для детей, говорилось о других детях, которые когда-то отличались нехорошим поведением, но, в конце концов, исправлялись и становились умными и послушными. Среди этих книг были такие, как «Мисс Пикерелл летит на Марс», «Девушка дворника», «Простая девушка», «Под снегом в Скрытой долине», «Секретная лошадь», «Чемпион: галантный колли» и «Что у нас на завтрак, Чарли?»

МОЯ НОВАЯ ШКОЛА БЫЛА ПРОСТО РАЕМ ПО СРАВНЕНИЮ СО СТАРОРЕЖИМНОЙ ТЮРЯГОЙ CЕСТРИНСТВА ШКОЛЫ БОЛЬШОГО КУЛАКА СВЯТОГО СТЕФАНА. ОНА ПОЛНОСТЬЮ ИЗМЕНИЛА ТРАЕКТОРИЮ МОЕЙ ЖИЗНИ ВО МНОГОМ БЛАГОДАРЯ УЧАСТИЮ ШКОЛЫ В ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ ПРОГРАММЕ TAB BOOK, ПРЕДЛАГАВШЕЙ КНИГИ, УЧЕБНИКИ И ПОСОБИЯ ДЛЯ ШКОЛЬНИКОВ И СТУДЕНТОВ.

Чтобы снизить цену на книги, их печатали на простой грубой бумаге, с картонными обложками и минимальным количеством иллюстраций. Они были написаны с использованием простых, домашних имен героев.

По иронии, методы издания дешевых, одноразовых книжек для детей совпадали с теми, что использовались для печати порнографической продукции: та же грубая бумага, домашние имена, картонные обложки и примитивные иллюстрации. Если бы не присутствие элементов нижнего белья на обложках, вам никогда не удалось бы отличить детскую книжку от «Резиновой Долли», «Семейного ужина» или «Полуночных девочек».

Даже названия звучали похоже («Девушка дворника» или «Простая девушка»). Некоторые названия даже использовались разными издателями в разных целях. Например, чтобы заставить название «Что у нас на завтрак, Чарли?» звучать с другим смыслом, достаточно было передвинуть вопросительный знак на одно слово назад.

Детские книжки стоили от двадцати пяти до тридцати пяти центов каждая, и за них нужно было платить заранее и наличными, так как понятия кредитной линии в католической церкви просто не существовало. В то время мне еще не давали денег на карманные расходы (десять центов в неделю до тринадцати лет), а потому я продолжил таскать мелочь у отца, когда он был слишком пьян, чтобы это заметить: семьдесят центов.