Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

Получилось так, что ему трудно было сдирать кровельную дранку одному, и он попросил меня залезть к нему и немного помочь. Я поднялся по лестнице и вскарабкался на крышу. С тех пор как мать пыталась сбросить меня с крыши вниз несколько лет назад, я никогда на крышу не поднимался и совершил огромную ошибку, когда глянул вниз. Воспоминания словно сбили меня с ног, я почувствовал, что меня как будто бы опять подняли в воздух и сбросили вниз. Крыша под моими ногами накренилась.

Смотри, там птицы!

Тед увидел, что я начал падать, схватил за руку и вытянул на середину крыши. Меня трясло еще несколько минут, и я не мог произнести ни слова. Глаза были широко открыты, но мир вокруг меня исчез. Все, что я видел, – так это тот самый момент падения с крыши, который снова и снова проносился у меня в голове.

Тед крепко держал меня, пока мой разум не вернулся из тех дальних мест, куда его унесло.

– Ты в порядке?

Я кивнул.

– Что случилось?

Я не знал, как рассказать ему о том случае на крыше, и поэтому ответил, что у меня на секунду закружилась голова. Не думаю, что он мне до конца поверил, но не стал дальше расспрашивать и осторожно подвел меня к лестнице, чтобы помочь спуститься. Я отпрянул назад, потому что решил сделать то, зачем меня позвали. Где-то на уровне интуиции я чувствовал, что, если не сделаю на крыше то, о чем меня просили, я навсегда останусь в ужасной ловушке собственных воспоминаний. Тед разрешил мне остаться, но все время наблюдал за мной и старался держаться поближе. Если я не смотрел вниз и держался середины крыши, то чувствовал себя нормально.

Мы закончили работу, и Тед предложил мне помочь спуститься вниз, но я отказался и спустился сам. Позже, когда мы ехали к нему домой, куда должен был заехать отец, чтобы забрать меня, Тед сказал, что я хорошо поработал и по праву заслужил вознаграждение. С этими словами он вручил мне пятидолларовую банкноту. Я в жизни никогда не видел таких денег, этой суммы было достаточно, чтобы купить сорок книжек комиксов, и еще осталось бы немного на шоколадный батончик! Я был в полном восторге и никогда не чувствовал себя более счастливым. Более того, эти деньги не были подарком или актом благотворительности, я их честно заработал.

Я сделал работу, и мне заплатили за нее деньги, и это были честные деньги.

Это просто невероятно, подумал я. В следующий раз я смогу заработать еще пять долларов! Боже правый!

Неужели так живет весь остальной мир?

Когда приехал отец, я показал ему пятерку, справедливо ожидая, что он порадуется моему достижению. Вместо этого он пришел в ярость, накричал на Теда и потребовал у него объяснить, о чем он вообще думал. Отец сказал, что я не должен думать, что буду получать деньги за то, что помогаю своей семье, даже если буду по-настоящему много работать. На самом же деле отец просто боялся, что ему тоже надо будет платить мне, если он станет брать меня с собой на работу. Так оно в дальнейшем и было.

Я БЫЛ В ПОЛНОМ ВОСТОРГЕ И НИКОГДА НЕ ЧУВСТВОВАЛ СЕБЯ БОЛЕЕ СЧАСТЛИВЫМ. БОЛЕЕ ТОГО, ЭТИ ДЕНЬГИ НЕ БЫЛИ ПОДАРКОМ ИЛИ АКТОМ БЛАГОТВОРИТЕЛЬНОСТИ, Я ИХ ЧЕСТНО ЗАРАБОТАЛ.

Мне пришлось отдать деньги, после чего мы сели в машину и поехали домой. Я старался не плакать, да и вообще всем видом показывал, что ничего не случилось. Я давно научился скрывать свои эмоции, особенно от отца, который всегда выворачивал все против меня. Я уже начал понимать, что он так делает постоянно. И это была лишь малая толика.

Если к его приезду обед не был готов, он бил мать, называя ее лентяйкой, для него это был предлог, чтобы уйти из дома и напиться. Если обед все же был готов, он заявлял, что еда ему не нравится и бросал тарелки с едой в стену, а потом обвинял мать в том, что она устраивает в доме свинарник, и угрожал, что, если к моменту его возвращения в доме не будет убрано, то ей будет еще хуже. Если мать жаловалась или выглядела так, будто может пожаловаться, он бил ее снова. И я говорю вовсе не про один удар или там толчок, или пощечину. Он бил мать, нанося удар за ударом, со всей силы. Он бил ее по лицу, по голове, по плечам, в грудь и по спине, сбивал на пол и продолжал бить ногами.

Если попадалось что-нибудь под руку, например сковородка или ботинок, он использовал это в качестве оружия, он вкладывал в удары всю свою силу, а если мать начинала плакать, он кричал, что «Я тебе покажу, из-за чего стоит поплакать», и продолжал избивать.