Обретая суперсилу. Как я поверил, что всё возможно. Автобиография

Он был страшно зол и мрачен. Отец сказал, что рабочий на фабрике ударил его молотком без всякой на то причины. Зная папашу, могу предположить, что рабочий просто защищался от пьяной агрессии своего работодателя. Так или иначе, это событие поставило точку в сотрудничестве с инвестором. Отныне отец мог сам управлять фабрикой, но только при условии, что возместит все первичные инвестиции. Это значило, что производство нужно было срочно переводить в менее дорогое помещение и увольнять работников, которым нечего было платить.

Свои потери отец возместил тем, что заставил меня работать бесплатно каждый день после школы и по выходным дням. Мастерскую перевели в промышленный район города, на ней делали пластиковые трубки, которые вставлялись в сумки для клюшек для гольфа для их защиты. Весь процесс начинался с того, что пластиковые шарики расплавляли в большом чане, а потом расплавленной массе придавали форму трубки, которую затем помещали в резервуар с водой, где трубка затвердевала так, что следующая машина могла бы разрезать ее на куски необходимой длины. Моей задачей было вытаскивать трубки из-под резака и быстро перемещать один конец трубки в станок, где формировался изогнутый край. Надо было крепко держать заготовку, потому что она могла легко выскочить и больно ударить по голове, а то и сбить с ног.

Надо признать, такое случалось очень часто.

Старое здание склада, где мы работали, было предназначено для хранения товаров от непогоды, и поэтому в нем было мало окон. Отец отказался от отопления помещения зимой и заколотил все окна, оставив лишь одно у себя в офисе, сказав, что работающее оборудование будет нагреваться и производить достаточно тепла.

В целом так оно и было, но из-за забитых окон все химические испарения оставались внутри, вентиляция отсутствовала полностью, и к вечеру у меня кружилась голова, да так, что я едва стоял на ногах.

Чтобы еще более сократить расходы, мы переехали из дома на Саттон-драйв с его чудесным центральным отоплением и шикарными лужайками в обветшалый старый дом на противоположном конце города. Отец продолжал бойкотировать дорогое масляное отопление, поэтому мы все спали в ледяных комнатах, надевая на себя по два слоя одежды. По утрам мы бежали вниз, к открытой кухонной печке, чтобы хотя бы одеться в тепле. Холодильника в доме не было, и отец напрочь отказывался его покупать. Продукты он хранил на крыльце черного входа, где дверь всегда была открыта для ветра и снега.

– Вот так мы хранили мясо в России, – говорил он.

Но Нью-Джерси был мало похож на Россию, и температура почти всегда поднималась выше безопасной температуры для хранения мяса и молока, а поэтому мы постоянно страдали от пищевых отравлений и расстройства желудка. Вместо того чтобы признать свою ошибку, отец обвинял мать в том, что она не умеет готовить, и это было причиной для очередного избиения и для того, чтобы уйти из дома и поесть в компании собутыльников.

Нам же только и оставалось, что перебирать еду, которая хранилась на пороге, в поисках наименее тухлой.

Совсем, совсем немного нам удалось пожить как всем остальным, нормальным людям.

Увы, все это осталось в прошлом.

Однажды Стивен Кинг написал: «Мало чего хорошего можно найти в маленьких сонных городках. Здесь царит безразличие, иногда сдабриваемое безвкусной местной жестокостью, а иногда и чем похуже, – осознанным и преднамеренным злом».

Таким злом для меня стала Матаванская региональная средняя школа. Вместе со своими учениками, которых было тысяча восемьсот человек, школа представляла собой замкнутый, ограниченный мирок, враждебный для новых учеников и всех, кто мог показаться странным.

Я принадлежал к обеим категориям.

Средняя школа живет отдельными группами: это те, кого ты знаешь, и те, кого не знаешь; те, с кем ты сидишь за одной партой, и те, с кем ты никогда бы не сел; те, кто находятся на вершине пищевой цепочки, и те, кто застрял в самом ее конце. Как только ваше место в этой иерархии определено, вы уже больше ничего не можете изменить.

СОВСЕМ, СОВСЕМ НЕМНОГО НАМ УДАЛОСЬ ПОЖИТЬ КАК ВСЕМ ОСТАЛЬНЫМ, НОРМАЛЬНЫМ ЛЮДЯМ.

Школьники из Матавана росли вместе, их родители имели хорошую работу и могли позволить покупать своим отпрыскам приличную одежду. Что до меня, я не был просто новичком, я был нищим новичком, худым, неуклюжим, болезненно застенчивым; я был щербатым одиночкой с одной-единственной парой старых стоптанных ботинок. Я донашивал чужие рубашки и дешевые старые штаны серого цвета, из которых давно уже вырос.

Я был идеальной мишенью.

Все началось с того, как двое старшеклассников сказали, что я одеваюсь как последний тормоз, и попытались отметелить меня по дороге домой. Мне удалось отбиться от них без особых потерь, но когда я увидел других, сидевших в засаде, то понял, что дела мои плохи.

Вот как все случилось.