Обретя крылья. Повесть о Павле Точисском

Вот уже полгода, как Павел в ссылке. По письмам брата, Житомир — город маленький, фабрично-заводская промышленность — мельницы, маслобойки, кирпичный заводик да винокурня…

Мария представляла Житомир в зеленых садах, где белые мазанки покрыты красной черепицей, реку Тетерев, спокойную, величавую, с берегами, местами скалистыми, местами пологими, поросшими сосной и лиственницей, густым кустарником и сочным разнотравьем…

Вчера она так и не поговорила как следует с Дмитрием. Пока известила Шелгунова, потом Брейтфусов…

Деревянным гребнем Мария причесала длинные волосы, забрала на затылке в тугой узел. Одобрительно подсмотрела в зеркало и, взяв сумочку, заперла квартиру»

Улица встретила ее прохладой осени. Вечер свежий, но сухой.

Ее мысли отвлек цокот копыт. Пролетка миновала Точиескую, остановилась. На землю спрыгнули два жандарма и унтер, направились к Марии. Унтер сказал хрипло:

— Барышня, мы за вами.

Она не возмутилась и не стала спрашивать, за что арестовывают. Мария восприняла случившееся спокойно, будто знала: рано или поздно такое случится.

В дверь забарабанили настойчиво, властно.

Чужие! У своих стук условленный. Ломятся, требуют открыть. Так и есть, жандармы…

Людвиг показал глазами на дверь, потом перевел взгляд на вторую, запасную, в противоположной стене, Лазарев понял. Подошли осторожно, стараясь не скрипнуть, потянули за ручку.

Но тут на них навалились, оттолкнули: комнату, гремя шашками, топая сапогами, заполнили жандармы.

Появился жандармский ротмистр, из-за его спины выглядывали агенты Федот и Сюнька.

Терещенко смотрел на Брейтфусов и не сразу заметил Дмитрия. Увидев, ахнул:

— Господин Лазарев?! Поднадзорный из Житомира! Сами явились, не дожидаясь, когда привезем! Жаль, нет с вами вашего товарища Точисского, но не беда, доставим,

И повернулся к унтеру:

— Лазарева и этих двух Брейтфусов в управление, а этого, — Терещенко ткнул в Людвига, — со мной. Поедем, господин Брейтфус, произведем у вас тщательный обыск, Думаю, не с пустыми руками вернемся.

Будучи по долгу службы в охранном отделении, что на Гороховой, прокурор Сибирцев заглянул к ротмистру Терещенко. Тот поднялся, указал на кресло и тут же кивнул на стол, где лежал засургученный пакет. Сибирцев знал, в таких пакетах жандармское управление запрашивает о лицах, разыскиваемых по политическим делам.

— Народоволец-террорист скрылся… — И тут же изменил разговор: — Рад видеть вас. Как ваша печень?

— Ох, не напоминайте, страдаю, покоя нет. — И землистое лицо прокурора болезненно передернулось. — Поздравляю вас, вы оказались правы. Точисский — птица не простая.

— Представьте, взяли в Нижнем Новгороде, говорит, к невесте ездил. Знаем, что за невеста… Держится Точисский упрямо, а его сестрица и сотоварищи — Лазарев, братья Брейтфусы — от всего отнекиваются. Утверждают, больше в их группе никто не числится. Врут, уверен, врут. — Жандармский ротмистр поправил ворот мундира. — Запираются, сукины дети. А знаете, как они именуют свою организацию? «Товарищество санкт-петербургских мастеровых». Что же, всего пять человек — «Товарищество»?

— Вы уж постарайтесь дознаться, иначе снова конфуз. Судебная палата вас не поддержит, — заметил прокурор. — Иногда задумываюсь, отчего эти, как вы изволили выразиться, сукины дети столь мужественны? Вам ни разу такое не приходило в голову?

Ротмистр рассмеялся:

— Господина прокурора революционеры заставили философствовать!

— Есть от чего.

— Покоя на нашей службе нет, согласен. Возьмите хотя бы Точисского. Двадцать четыре года, а уже нелегальное зловредное «Товарищество» возглавил, социал-демократию проповедует, кружком самообразования прикрывался. Нет доказательств, а убежден — марксизм среди фабрично-заводских пропагандировал. — Ротмистр Терещенко нахмурился. — Думаю, Точисский для того и в рабочее сословие подался, чтоб ближе с мастеровыми сойтись, своим среди них быть.

— Опасен, — сказал прокурор, — других в смуту вовлекает. Желаю вам успеха, господин ротмистр. Надеюсь, удастся запрятать Точисского с друзьями в места отдаленные…

День за днем велось следствие. Изнурительные полгода Точисский провел в одиночке. Но вот Терещенко поставил последнюю точку и переслал материалы в судебную палату, а в докладной на имя министра внутренних дел и директора департамента полиции уведомлял: «Товарищество санкт-петербургских мастеровых» имело «своей целью развитие и поддержание в среде рабочих противоправительственных идей в интересах революционной партии, подтверждением чему служат устройство при библиотеке этого сообщества отдела книг преступного содержания и существование кассы для помощи ссыльным и заключенным…».

Жандармский ротмистр настаивал на крупном судебном процессе. Требовал посадить на скамью подсудимых группу социал-демократов. Однако за отсутствием конкретных улик и малодоказательностью материала чиновники из судебной палаты не согласились.