Обретя крылья. Повесть о Павле Точисском

Со времени Николая Первого не было в России более могущественного ведомства в борьбе с революционным движением, нежели Третье отделение и подчиненный ему корпус жандармов. С 1880 года Третье отделение преобразуется в департамент полиции.

Назначенный в московское охранное отделение подполковник Терещенко первое время имел о своем начальнике довольно туманное представление. В жандармской службе, как ему казалось, полковник Зубатов — человек случайный. Однако за два года совместной работы мнение пришлось изменить. У полковника Зубатова оказались завидное служебное рвение и огромная жандармская изобретательность. Ни один губернский начальник охранного отделения, даже глава петербургских жандармов, не догадался создать то, что создал шеф московской охранка. Новое в политическом сыске шагнуло из Москвы и было взято на вооружение корпусом жандармов всей российской империи.

«Пролетариями овладевает социализм, — говорил Зубатов. Извольте, он, начальник московской охранки, не против. Однако рабочие общества должны контролироваться полицией».

Сам царь одобрил идею полковника Зубатова: «Похвально, весьма похвально».

В департаменте полиции иронически замечали: «Маркс — отец научного социализма, полковник Зубатов — полицейского…»

Реплика не могла не достичь ушей начальника московского охранного отделения. Зубатов не обиделся, ответил с гордостью: «Мы практики, и нам помнить надобно, все средства хороши, если они ведут к цели».

В тот день Терещенко был на докладе у полковника Зубатова. Он принес начальнику московского охранного отделения постановление судебной палаты по делу Точисского.

Шеф московских жандармов вздохнул:

— Косность приговоров одолела нас, дорогой Семен Оттович. Судебная палата либеральничает, норовит выпроводить преступника в другую губернию и точку на том ставит. А нам бы крамольников в Сибирь, в глухомань, на вечное поселение. Пусть там бунтуют. Сей социал-демократ Точисский, выпровожденный из Москвы под гласный надзор, не уймется, уверяю вас. Он марксист, а в начавшемся двадцатом веке коммунизм уже не призрак, а реальность, угроза существующему строю… В департаменте полиции надлежало бы не иронизировать, а глубже вникать в существо учения социализма. Подрывать его надобно изнутри. Такие социал-демократы, как Бернштейн за рубежом, а в России «экономисты», дорогой Семен Оттович, — наши надежные союзники. Их оберегать надобно, поддерживать, препятствий им не чинить. А таких, как Ульянов и его последователи, круто брать. И ведь как обмишулились, прохлопали в департаменте полиции — выпустили за границу Ульянова. — Зубатов откинулся на спинку кресла, положив руки на подлокотники. — Нынче в социал-демократии фигур крупнее Плеханова и Ульянова, пожалуй, нет. Я даже больше опасаюсь Ульянова. Молод, активен и в теории марксизма зубр.

— Бесспорно, Сергей Васильевич, — согласился Терещенко. — О чем уведомляет наша служба за границей?

— Господин Рачковский доносит, что Ульянов вместе со своим патриархом Георгием Плехановым выпустили социал-демократическую газету и дали ей название «Искра».

— Оскандалились, Сергей Васильевич. Полагаю, люди Рачковского держат Ульянова на постоянном контроле?

— Я ведь сказал, Семен Оттович, Ульянов удивительно одаренная личность и конспиратор отменный, легко уходит из-под слежки. В общем, хлебнем мы с ним лиха… — И перевел разговор: — Да, так что там вашему Точисскому определили чиновники из судебной палаты, снова ссылка? Напрасно, в кандалы бы его да на каторгу вечную.

ГЛАВА 4

Только весной 1905 года после вынужденных скитаний по ссылкам возвратились Точисские в Москву. Из Златоуста добирались со множеством пересадок, зачастую сутками живя в станционных вокзалах.

Москва встретила Точисских первым весенним дождем, пасмурным, стылым небом. Оставив Сашу с детьми на Казанском вокзале, Павел отправился искать квартиру. Нашел на Лесной улице, в полуподвале двухэтажного бревенчатого дома.

Погрузив немудреный скарб на телегу, Точисские долго ехали по тряской, вымощенной булыжником мостовой. Голые, мокрые деревья, мокрые дома и слякотные улицы. Прогромыхал обоз ломовых извозчиков. Уныло и грустно.

Потом для Павла наступило время поиска работы. Ходил с завода на завод, иногда отказывали сразу, на других обещали: «Наведывайтесь». За квартиру отдали последние деньги. Семья у Точисских выросла: в Новороссийской ссылке родилась вторая дочь — Марина. Худенькие и тихие девочки с печальными синими глазами и пышными русыми волосами.

Долгие мытарства наконец увенчались успехом. Павлу удалось устроиться техником-чертежником в городскую управу. Работа хотя и не совсем устраивала Точисского, хотелось на завод, к рабочим, однако платили достаточно, на жизнь хватало.

А в Москву пришла весна. Она брала свое. Ночами еще держались заморозки, и по утрам в лужах похрустывал ледок, днем солнце выгревало, и снег, сырой, ноздреватый, прятался по оврагам, поросшим густым кустарником.

Как-то незаметно небо сделалось высоким и ясным. Все предвещало близкое тепло.