Обретя крылья. Повесть о Павле Точисском

В марте наконец-то было достигнуто соглашение между Бюро комитетов большинства и Центральным Комитетом по созыву Третьего съезда. Соглашение от имени Бюро комитетов большинства подписал Гусев, а от имени ЦК — Красин.

С Сергеем Ивановичем Гусевым Точисский встречался в Новороссийске после Второго съезда РСДРП.

Тогда Павел Варфоломеевич отбывал ссылку в Черноморской губернии. Новороссийск, куда отправили Точисского, складывался как город пролетарский. Дымились, выбрасывая на всю округу белую мергелевую пыль, цементные заводы, черные клубы дыма стояли над нефтеперегонным, день и ночь работали элеватор и хлебные ссыпки, а в порту сгружали с железной дороги и везли под погрузку тюки и ящики, бочки и лес. На рейде, ожидая своей очереди, коптили небо корабли под флагами многих стран.

Портовые грузчики и цементники, элеваторщики и рабочие разных профессий. Среди всех новороссийских пролетариев выделялись железнодорожники.

В депо, где работал Точисский, сложилась немногочисленная, но крепкая социал-демократическая организация. Здесь Павел особенно сблизился с машинистом Верейским и чертежником депо Захарием Гогвадзе.

Раздираемая открытыми социальными противоречиями, в обстановке революционной напряженности, Россия вступила в двадцатый век.

Накануне Второго съезда РСДРП борьба с «экономистами» обострилась повсеместно. Каким быть социал-демократическому движению в России — революционным или ревизионистским? Признавать ли будущей рабочей партии политическую, теоретическую и экономическую борьбу или оставить только «экономическую»?

Ответы на наболевшие вопросы революционные социал-демократы находили в газете «Искра» и в книге Владимира Ульянова-Ленина «Что делать?».

В Новороссийске «экономистов» возглавлял доктор Исполатов.

Как-то в воскресный день, когда Павел оказался у моря и смотрел на парусник, скользивший по волнам, за его спиной кто-то произнес:

— Лермонтовский парус…

Павел обернулся. Опираясь на суковатую трость, стоял доктор Исполатов, кряжистый, лицо мясистое, на носу прочно сидело пенсне.

С Исполатовым Точисского как-то знакомил Гогвадзе, но ни тогда, ни до этой встречи Павел даже не догадывался, что доктор — лидер местных «экономистов».

— Отчего вы избегаете меня, Павел Варфоломеевич? Мы с вами одну ношу несем. Приходите ко мне завтра, после службы. Я познакомлю вас со своими товарищами.

Доктор снимал квартиру в центре, в кирпичном особняке с парадным входом. Павел появился у Исполатова, когда в просторной гостиной уже сидели трое совершенно незнакомых ему молодых людей и девушка.

Доктор представил его:

— Друзья, горячо рекомендую вам Павла Варфоломеевича. Интеллигент по происхождению, рабочий по призванию, социал-демократ по убеждению.

— Браво! — воскликнула симпатичная девушка, напомнившая Точисскому Любу Аркадакскую.

Смуглый брюнет вскочил с дивана:

— Рабочему человеку нижайший поклон.

Павлу не понравился тон брюнета, но он не успел ответить, как доктор сказал;

— Вчерашний день я имел честь видеться с вице-губернатором Березниковым. Он проговорился, что вскоре в Новороссийск из Екатеринодара прибывают две сотни казаков.

— С чем вас и поздравляю! — воскликнул смуглый брюнет.

— Не ерничайте, Трехбратов, казаки хлещут не только по пролетарским спинам, но и по вашим, интеллигентским, — оборвал его доктор. — Предупредите деповцев, Павел Варфоломеевич.

Сидевший у большого круглого стола высокий кудрявый гимназист в тужурке с ярко начищенными пуговицами заметил:

— Вести политическую борьбу у нас, в России, — все равно что класть голову на гильотину.

— Вот именно, — согласился брюнет, — и потому марксизм в применении к России требует пересмотра.

Павел не выдержал:

— Поясните!

— Хотя бы учение о диктатуре пролетариата, — брюнет повернулся к Точисскому. — У нас оно неприемлемо, рабочий класс имеет более насущные задачи. Если хотите, ближайшая — борьба за улучшение материального положения, вы закрываете глаза на повседневную жизнь рабочего. А власть пролетариата в марксистском понимании — для России чистая утопия.

— Разве имеется иное учение о диктатуре пролетариата, кроме учения Маркса? — усмехнулся Точисский. Как я понимаю, имею честь беседовать с господином «экономистом»,

— Вы, искровцы, считаете себя борцами за партию, но того не ведаете, что задержали ее создание, — продолжал разглагольствовать Трехбратов. — Не общероссийская газета, как ваша «Искра», а местная печать — вот в чем нуждается социал-демократия. Печать, все знающая о жизни пролетариата и организаций на местах. Процесс создания партии надо было начинать не с печатного органа, а с созыва съезда.