Обретя крылья. Повесть о Павле Точисском

В новороссийской ссылке Точисский принял участие в осенней стачке. Она была организованной, и начали ее деповцы по решению новороссийской социал-демократической группы.

Тогда, на собрании группы, выступил Павел, заявив, что новороссийцы со стачкой затянули непростительно, ведь пролетариат Ростова и Тихорецкой бастует уже несколько дней. Точисский и Верейский написали обращение к новороссийским рабочим, которое заканчивалось словами: «Пусть невинная кровь наших братьев, пролитая царскими холопами в Ростове и Тихорецкой, как цемент, свяжет нас воедино!..»

На рассвете сипло заревел деповский гудок. Ему вторили на цементном и нефтеперегонном. Гудки взбудоражили город. Народ спешил, переговариваясь на ходу:

— Кровососы!

— Поддержим ростовских и тихорецких братьев!.. Собрались у станции, и когда над огромной толпой взметнулось алое полотнище и затрепетало на ветру, двинулись к элеватору. Из ближних улиц и переулков в общий поток вливались люди. От порта спешили грузчики. Народ шел плотной стеной. А в первом ряду слесарь из железнодорожных мастерских нес флаг.

У элеватора остановились. Точисский взобрался на камень-валун. Люди смотрели на него. Павел поднял над головой лист бумаги, потряс им:

— Новороссийский пролетариат объявляет стачку… Донской социал-демократический комитет призывает быть заодно с ростовскими товарищами!..

Точисского сменил Михаил Верейский. Он говорил хрипло, простуженно:

— …Нас будут провоцировать, но мы не поддадимся. Сохраним строжайший порядок!

Пять дней не дымили трубы и были закрыты железнодорожные мастерские и депо. Не приступали к работе портовики и грузчики. А у причалов в ожидании загрузки простаивали иностранные пароходы. Капитаны осаждали вице-губернатора. Однако для Березина стачка в Новороссийске не была неожиданностью. Он предвидел ее с того часа, как поднялись Ростов и Тихорецкая.

Из жандармского отделения поступали сведения об активизации социал-демократов, в городе появились их листовки.

Навалившись массивным животом на край письменного стола, вице-губернатор брезгливо сдвинул пачку прокламаций и подумал, что ротмистр, конечно, не преминул уведомить о беспорядках не только Кубанское жандармское управление, но и департамент полиции.

На глаза попалось требование, которое стачечники вручили ему, вице-губернатору. В нем целый перечень. Зеленым карандашом Березин пометил экономические условия: повышение заработной платы, увольнение ненавистных мастеров, выдача квартирных денег.

Прикрыв глаза ладонью, вице-губернатор вздохнул. Еще вчера, когда в городе находилась сотня казаков и рота Майкопского батальона, подавить стачку силой он не решался. Но сегодня, когда в Новороссийск прибыла рота Анапского батальона, пожалуй, наступила пора использовать солдат.

Встряхнул медным колокольчиком, и в кабинет проворно впорхнул молоденький адъютант, щелкнул каблуками.

— Пригласите жандармского ротмистра. Тот вскоре появился.

— Садитесь, голубчик. — Березин глянул в его красные от бессонницы глаза, спросил: — Отчего в городе вольготно чувствуют себя социал-демократы, как вы думаете, господин ротмистр? — И насупился.

— Если помните, ваше высокопревосходительство, я докладывал: жандармское отделение Черноморской губернии не имеет средств на оплату агентов, филеров и осведомителей. Несмотря на неоднократные просьбы об увеличении ассигнований на содержание данного штата, начальник Кубанского жандармского управления полковник Воронин нам отказал.

— Безобразие!

— Так точно, ваше высокопревосходительство. А вот господа социал-демократы не скупятся. Как стало известно, неделю назад из Новороссийска в Женеву отправлен денежный перевод…

Вице-губернатор недоуменно вскинул брови:

— Задержали?

— Никак нет, опоздали.

Березин снова нахмурился, засопел. Ротмистр сказал:

— Нашим агентам удалось установить личность некоторых социал-демократов.

— В тревожное время живем, господин ротмистр. Ну да бог нам поможет. — Вице-губернатор расстегнул ворот мундира, налил из хрустального графина воды в стакан, выпил большими глотками и, вытерев губы тонким батистовым платком, продолжал: — Завтра выведем солдат и казаков, расчленим стачечников, и, коли что, не остановимся перед силой. А вас, господин ротмистр, прошу заняться социал-демократами. У них есть гектограф. Сии крамольные листы, — Березин ткнул в прокламации, — печатали, как мне думается, у нас в Новороссийске…

Всю ночь по городу рыскали казачьи дозоры. Глухо выстукивали конские копыта по каменистой земле, раздавались окрики патрульных солдат.

— В Новороссийске появились солдаты и казаки — нам ясно, что готовится расправа, — говорил Точисский на собрании социал-демократов города,

На продолжении стачки настаивал Гогвадзе, однако его не поддержали. Верейский заявил:

— Слишком дорого оплачивает новороссийский пролетариат лишний день стачки. Надо беречь силы для нового выступления…

Той же ночью в рабочих кварталах полиция произвела повальный обыск.

Точисские едва уложили Марусю, как в дверь забарабанили:

— Полиция, открывай!