Обрученные Венецией

В доме все спали, поэтому никаких звуков, кроме интенсивного чавканья, по комнатам не раздавалось. Но неожиданно для синьорины кухня осветилась куда более ярким светом, и синьорина замерла с обглоданной ножкой в руке. Вопреки ее догадкам увидеть Урсулу, в дверях кухни появился Адриано, засидевшийся в кабинете со своими бумагами. При свете трех свечей на подсвечнике его лицо казалось еще более измученным, чем было на самом деле. Каролина виновато склонила голову, но тут же продолжила обкусывать оставшееся куриное мясо.

– Приятного аппетита, – с улыбкой произнес Адриано и поставил подсвечник прямо в центре стола.

Она кивнула.

– Доброй ночи, сенатор. Вы не спите в столь поздний час? – спросила удивленно Каролина, не глядя в глаза сенатору и продолжая увлекательно заниматься своим делом.

Ему была безразлична ее бестактность. Скорее, хотелось рассмеяться, чем разгневаться.

– Ну что вы, синьорина, я же не мог позволить, чтобы вы в потемках пронесли мимо рта эту чудную ножку, – в его голосе чувствовалась ирония, и Каролина улыбнулась, прекрасно понимая нелепость своего поведения.

– Да, сенатор, моя голодовка потерпела крах, – с улыбкой ответила она, нескромно посмеиваясь над собою.

Увидев, как она улыбается, Адриано ощутил в своем сердце вздох облегчения.

– Синьорина, очень хотелось бы сказать вам пару слов… – промолвил он и присел напротив нее.

Каролина вытерла рот салфеткой, которую она схватила вместе со всем остальным со стола кухаря, и посмотрела на него с напускным равнодушием.

– Вы будете меня отчитывать? – в ее голосе чувствовалось поразительное спокойствие.

– Ну что вы, синьорина? Мне это ни к чему! Я хотел бы поведать обо всех произошедших событиях, которые связывают нас с вами, синьорина, – начал он. – Но последний момент, когда вы имели неосторожность проявить агрессию в мою сторону, вынуждает меня к осторожности рядом с вами. Именно поэтому, хотите вы этого или нет, я смогу вам поведать не все…

– Снова, сенатор, – разочарованно произнесла Каролина. – Мы снова возвращаемся к бессмысленной беседе. Зачем ее вообще начинать?

Адриано лишь одарил ее взглядом, в котором таились властность и сожаление.

– Скажи я вам истинную правду, меня незамедлительно возьмут под стражу! Ибо мои действия тогда разнились с моими обязанностями…

– Неужто ваши деяния столь противозаконны? – резко отрезала она.

– Для моей республики – да, но перед вами моя совесть чиста, – ответил спокойно он.

Каролина растерялась.

– Даже не знаю, что и думать…

– Мне понятно, синьорина, ваше стремление знать все, что открыло бы перед вами все карты, – продолжал Адриано. – Но порой нам лучше играть вслепую…

– Извольте, сенатор, – она отрицательно закачала головой, – но я слишком часто в последнее время сталкивалась с предательством. Поэтому прошу вас… – в ее глазах вместе с игрой пламени свечей отражалась мольба… – заклинаю вас быть откровенным в нашем общении.

Адриано прекрасно понимал, что ее излишняя импульсивность может сыграть с ним злую шутку. Но если посмотреть на это все ее глазами… признаться, она ведь имеет право знать правду. Тем более в этой истории он сыграл отнюдь не последнюю роль. Еще и этот несносный старик Витторио все время твердит о доверии, на котором у них есть шанс построить общение.

– Хорошо, синьорина. Я постараюсь быть крайне честным, но с одним условием, – он с требовательностью посмотрел в ее глаза, – вы должны пообещать мне, что все сказанное мной останется строго между нами, ибо любой, кто проболтается, будет обвинен в предательстве против республики и…

– …Закончит свою жизнь на виселице, – закончила фразу Каролина.

– Верно, – произнес Адриано и как-то горько улыбнулся. – Вы усвоили урок. Итак, синьорина Диакометти… вы являетесь наследницей огромного поместья и земель в Генуе…

– На которые, очевидно, вы и претендуете? – с лукавой ноткой предположила она, бесцеремонно прервав речь Адриано.

Он посмотрел на нее с той улыбкой, которой смотрят родители на шкодливого ребенка.

– Прошу прощения за беспардонное замечание, но в данный момент вы узко мыслите, синьорина, – спокойно, но строго произнес он. – Мои владения имеют масштабы более чем достаточные для моего имени. А ежели вы желаете услышать от меня правду, то не смейте меня перебивать!

Строгость в его голосе заставила ее кротко склонить голову и попросить прощения.

– Так вот… Заверяю вас, синьорина, никого из венецианцев ваши земли не интересуют, хотя предложения ими овладеть действительно поступали.

Каролина посмотрела на него с некоторой тревогой. Сенатор снизил голос до полушепота, чтобы их никто не услышал, хотя он прекрасно понимал, что слуги спали в своих комнатах под самой крышей его палаццо.

– И эти предложения поступали от нашего общего знакомого… – с этими словами Адриано недовольно скривился: – Луко Брандини…

Глаза синьорины изобразили удивление и страх.

– Я понимаю ваше замешательство, но это действительно так. Но я отказался от его затеи, поскольку интересы моей державы оказались последними в череде притязаний миланцев…