Обрученные Венецией

– Всем этим не тяжело заниматься даже одновременно, если сердце не отягощает бремя душевной боли за родных людей, – задумчиво промолвил он.

– Милый Адриано, ведь твои люди за эти недели обошли Местре, часть Венеции, окрестности, но так и не нашли Беатрису. Есть ли смысл тратить время на поиски? Быть может, она покинула республику?

– Надеюсь, что ты ошибаешься, жизнь моя. В любом случае, в течение недели я намереваюсь прекратить утомительные поиски. Они и впрямь не приносят никаких плодов, – она словно ощущала на себе невыносимость его душевной боли, исходящей из самого сердца.

Каролина прильнула к нему, отдавая в свои объятия все чувства, которые владели ее душой.

– Меня не покидает уверенность, что с ней все в порядке. Ее побег вполне объясним, – любая женщина захочет попытать счастья в нашем злополучном мире, где его (счастье) непрестанно прячут за материальными благами.

– Я так часто спрашиваю себя, – промолвил тихо он и посмотрел на Каролину с блеском надежды в глазах, – теперь спрошу и тебя: неужто я больше не увижусь с кузиной? Господь оставил меня в свое время одного, без единого родного человека рядом. Отсутствие братьев и сестер лишь усугубило мое одиночество, поэтому Беатриса всегда была единственным светом, озаряющим мою душу надеждой на лучшее.

Тревожный взгляд Каролины ослабил его веру, но появившаяся следом улыбка возродила в нем силы.

– Любовь моя, – промолвила она, – я полагаю, что она сама вернется. Или же придет к дверям твоего дома.

– Нашего дома, – с улыбкой исправил он и подарил ей сладость своих губ. – Нашего. Без тебя эти стены разрушатся, какими бы прочными они ни казались.

Она тихо рассмеялась.

– Разве я куда-то исчезаю?

Его глаза с беспокойством забегали по комнате.

– В последнее время почему-то мое сердце тревожно бьется при мысли о том, что тебя у меня отнимут.

– Все потому, что твое сердце слишком устало за последние дни и все, чего оно жаждет, – это насладиться любовью, – с нежностью промолвила она.

– Никому не дано чувствовать меня, как тебе, моя великодушная супруга, – его голос изливался в признаниях. – Быть может, даже мне самому.

Она рассмеялась, всей душой отдаваясь его неудержимым объятиям.

Стук в дверь прервал их теплую беседу.

– Сенатор, в дом прибыли солдаты, чтобы продолжить поиски вашей сестры Беатрисы, – послышался противный голос Урсулы. – Я иду! – кратко крикнул Адриано и с нетерпением прижался устами к устам любимой.

– Позволь мне подняться с постели, чтобы проводить тебя в путь, душа моя.

– Прости, но во мне отсутствуют силы оторвать себя от тебя, – сладким шепотом произнес он.

– Надолго ли ты уезжаешь в этот раз? – спросила она, боясь услышать, что поиски затянутся.

– На несколько дней, – ответил он и зарылся в ее локонах, вдыхая их аромат и словно пытаясь укрыться от надобности покидать ее.

– Бог мой, это ведь целая вечность! – с тоской в голосе ответила она, отдаваясь его поцелуям. – Можно обезуметь от этого ожидания.

– Я обещаю, что в последний раз покидаю тебя по этой причине.

– Нет-нет, любимый, я не смею запрещать тебе заниматься поисками кузины. Я знаю, что ты не сможешь бездействовать и угрюмо сидеть дома, когда твою душу поедает беспокойство.

В последние дни вся Венеция взорвалась сплетнями о новых подробностях жизни сенатора. Невзирая на его попытки сохранить венчание в тайне, высшее общество уже через неделю кипело под раскаленными поленьями новых слухов. Их отношения подвергались самым злостным обсуждениям и клевете, но удивительно то, что влюбленных это мало беспокоило. Да и времени задаваться этими вопросами не было, – помимо утомительных поисков, которыми занимался Адриано, они вдвоем готовились к предстоящему торжеству, которое замышляли устроить в честь своей свадьбы. К тому же, как бы ни хотелось им бездумно утопать в любви, общество признает их союз лишь после освидетельствования брака самим Дожем.

Однако разослать приглашения им никак не удавалось, – дату свадьбы Адриано не мог определить из-за неясности ситуации с пропавшей Беатрисой. Но он поставил себе рамки и решил отправиться на поиски кузины в последний раз, чтобы затем заняться своими личными делами. Поэтому для венецианского общества флорентийская персона в лице Каролины продолжала оставаться в тени.

Уже на прощание, перед выходом из палаццо, Адриано расцеловал свою любимую, боясь хоть на миг оторваться от ее уст, словно кто-то норовит у него отнять любовь всей его жизни.

– Морс с медом придаст вам сил в пути, сенатор, – несмело промолвила подошедшая Урсула.

Адриано с недовольством позволил себе оторваться от объятий возлюбленной супруги. Нехотя он посмотрел на поднос, приготовленный горничной, с графином и серебряным стаканом.

– Выпей, Адриано, – сказала Каролина, своими руками налила морс и преподнесла его супругу.