Общественное животное. Тайные источники любви, характера и успеха

В этой сфере Гарольд и его друзья были настоящими виртуозами. Они чувствовали себя как рыба в воде в атмосфере иронии, изысканного издевательства, насмешек, постмодернистских розыгрышей и зубоскальства. Ни единого их слова не следовало понимать буквально. Чтобы понять смысл сказанного, требовалось проникнуть под покров иронии, окутывавший каждую фразу.

Гарольд и его друзья первыми узнавали о появлении на «Ютьюбе» самого жестокого и самого забавного ролика. Они с жаром и знанием дела обсуждали фильмы братьев Коэн и культурное значение «Американского пирога». На некоторое время их увлекло движение за открытые исходные коды[81], которое показалось им прообразом новой социальной организации общества.

Они спорили о том, чья слава окажется прочнее – Брэда Питта или Себастьяна Юнгера[82]. Им нравилась музыка, которую было приятнее обсуждать, чем слушать, – интеллектуальный неохаус и старомодный электрофанк. Их захватывало то одно, то другое странное увлечение, которые подчас рождаются в результате непрерывного (и не связанного с учебой) сидения в Интернете. Например, их вдруг страшно заинтересовал радикальный голландский урбанист Ханс Мондерман[83].

Старшие поколения неформальных студенческих лидеров продолжали живо обсуждать статьи Полин Кейл[84] и значение фильмов Ингмара Бергмана, а Гарольд и его друзья искренне считали, что технология отнимет у искусства и культуры их роль катализаторов социальных переворотов и потрясений. Они поочередно увлекались айподами, айфонами и айпэдами, и если бы Стив Джобс запустил какую-нибудь «айвайф»[85], то они, без сомнения, женились бы на ней в первый же день продаж.

Гарольд и его друзья не только первыми подхватывали новые веяния, они столь же быстро к ним остывали, как только новинка становилась достоянием толпы. В восьмом классе школы они перестали носить титановые браслеты, а в колледже начали испытывать стойкое отвращение к вычурной мебели. Они насмехались над парнями, которые ставили себе в комнаты в общежитии автоматы по продаже жвачки, зато Гарольду показалось очень остроумным, когда один из его приятелей раздобыл где-то тележку, в каких стюардессы развозят по салону еду и напитки, и приспособил ее под домашний бар.

Гарольд был профессионалом этого школярского остроумия, но все же пребывал в тени своего товарища по комнате. Подавая заявку на комнату в общежитии, Гарольд написал, что хотел бы соседа, у которого не обязательно высокие оценки, главное – чтобы у него были высокие результаты тестов на сообразительность. И вот, войдя в комнату, он увидел Марка – весь потный, в белой майке, словно Марлон Брандо в фильме «Трамвай „Желание».

Марк был родом из Лос-Анджелеса. Это был мускулистый парень шести футов двух дюймов ростом, с красивым смуглым лицом, трехдневной щетиной и косматой гривой волос, словно у одного из этих изысканных жеребцов-литераторов из Писательской мастерской университета Айовы[86]. В комнате стоял тренажер «скользящая доска» – вдруг захочется потренироваться ночью. Он приволок в общежитие и собственную кровать, полагая, что молодому холостяку следует крайне серьезно относиться к выбору кровати.

Марк охотно мог пойти на унижение ради потехи – вся его жизнь была чередой плутовских проделок, заставлявших адреналин играть в его крови. Однажды, еще на первом курсе, он решил шутки ради принять участие в боксерском турнире «Золотая перчатка», заявив себя в списках участников под кличкой «Кошерный убийца». Перед поединком он решил не тренироваться – просто почитал блоги о боксе. К рингу его сопровождали девушки в костюмах сотрудников похоронного бюро, несущие гроб. Соперник, настоящий боксер, отправил его в нокаут на 89-й секунде, но к этому моменту Марка уже показали во всех телевизионных новостях.

Он мог участвовать в конкурсе «Американский кумир»[87], а в следующем месяце отправиться на соревнования по кайтсерфингу в компании с владельцем одного из клубов Национальной баскетбольной лиги. В «Фейсбуке» у Марка было четыре тысячи друзей. Ночи напролет он просиживал перед компьютером, набирал тексты, жонглируя возможностями новых знакомств и романов, как клоун в цирке жонглирует пестрыми шариками. Марк – по его же собственному выражению – жил в насыщенном мире, старался набраться свежих волнующих впечатлений и сохранить их в своей памяти.

Гарольд так и не понял, насколько всерьез следует воспринимать Марка. Марк любил клеить повсюду стикеры с саркастическими призывами: «Вперед! Будь мужиком-стервой!» Марк постоянно составлял списки всего на свете: женщин, с которыми он спал, женщин, которых он видел голыми, людей, чем-то его поразивших, и людей, которые добровольно взяли на себя какое-то общественное служение, которого могли бы избежать. Однажды Гарольд обнаружил в комнате номер журнала Men’s Health с пометками Марка на полях статьи о перхоти: «Как это верно!.. Точно!»