Общие родственники

Так Нина поняла, что дистанция между ними стремительно и сладко сокращается. В груди вибрировало, голова невесомо и счастливо кружилась, и впервые с момента ухода Вани она почувствовала, что ей весело и легко. Легко! И это было такое ценное, такое важное ощущение, что хотелось только одного – чтобы оно длилось и длилось. Но полночь приближалась неотвратимо. И всё больше беспокоила Нину, слушавшую историю про московскую жизнь Вити, подспудная мысль: что дальше?

Такси привезло их к подъезду. Витя проводил Нину до двери и, как тогда, в день защиты диплома, взял ее руку и прижался к ней губами. И снова Нина увидела его затылок, уже без трогательного вихра. Но Витя показался ей таким беззащитным в этот момент, что Нина погладила его по голове – коротко и легко.

– Нина, ты потрясающая женщина, – сказал Витя, всё еще держа ее руку в своей и глядя своим несгибаемым взглядом. – Спасибо тебе за вечер. Сегодня я был по-настоящему счастлив.

– Спасибо тебе, Витя, – ответила она.

Сердце стучало в висках: «что дальше? что дальше? что дальше?»

Но Виктор отпустил руку, молча развернулся и сбежал по ступенькам вниз. Через несколько секунд внизу хлопнула подъездная дверь. Нина еще какое-то время постояла, прислонившись спиной к двери своей квартиры, потом вошла, включила свет в прихожей. Снова подошла к зеркалу. Долго разглядывала себя. Улыбнулась и с грустью констатировала, что так морщин возле глаз и губ становится гораздо больше.

– А всё-таки, Нинок, ты еще ничего. По крайней мере, обаятельна! – наконец сказала себе и пошла спать.

Следующий месяц был странным. Нина с удивлением понимала, что это первое время в ее жизни: за ней ухаживали, и ухаживали красиво. Несколько раз утром курьер приносил большой букет цветов: сначала розы, потом лилии, потом сборный букет из цветов, названий которых Нина даже не знала. Однажды доставили коробку сладостей – конфеты ручной работы и разноцветное печенье, которое таяло во рту. Сам Витя не появлялся, писал сообщения: доброе утро, как настроение, я весь в делах, пришлось уехать, вернусь – поужинаем.

Макушка лета выдалась жаркой. Нина не знала, чем себя занять. И в итоге, поддавшись на уговоры подруги, уехала на две недели к ней на дачу. Читала, загорала, вечером они – две одиночки – попивали домашнее вино на веранде и смеялись, как ненормальные. Нина вернулась в город загоревшей, похудевшей и, по собственному ощущению, какой-то беззаботной. Впервые она не ощущала себя одинокой в своей квартире, хваталась за это ощущение и пыталась его продлить.

Витя появился внезапно. Позвонил, спросил: Нина, ты дома? – и уже через 5 минут стоял на пороге. Он тоже был загорелый, и Нина сразу поняла, что уезжал он не по делам, а на отдых. И с удивлением почувствовала, как эта догадка остро кольнула ее… ревностью?

– Нина, я соскучился, – сказал Витя, улыбнулся своей бесподобной улыбкой, взял за руку и – без приглашения разулся, прошел в квартиру. Огляделся в комнатах, одобрительно покивал: уютно, хорошо.

Нина растерялась и, чтобы скрыть собственное замешательство, предложила чаю. Но Витя спустился в машину, поднялся с бутылкой хорошего вина, закуской и фруктами. Прошел на кухню, по-хозяйски взял разделочную доску, нарезал и красиво сервировал на блюде яблоки и апельсины, на другом блюде уже красовались мясо и сыр. Достал из серванта бокалы, разлил вино, накрыл стол на кухне и даже зажег найденную в кухонном шкафу парафиновую свечку, которая лежала там у Нины лет 20, служа экстренным освещением в случаях отключения электричества.

– Ниночка Петровна, – позвал, – прошу за стол!

Они сидели и болтали, смеялись. Нина рассказывала о разных случаях на кафедре, их у нее было припасено миллион: и как студентка Иванова была двоечница, а защитилась блестяще, и как самый главный специалист по Серебряному веку Андрей Яковлевич Витте с ума сошел прямо на лекции, и студенты скорую ему вызывали из туалета, и как одна студентка – фамилию Нина забыла – из окна первого этажа выпала случайно. Витя хохотал хорошим добрым смехом и заинтересованно уточнял детали, переспрашивал, не забывая подливать вина. О себе не рассказывал, Нина так и не поняла, чем он занимается, как живет. Она кожей чувствовала интерес к себе, к своим рассказам, впитывала в себя это мужское внимание и смех и была почти счастлива.