Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

Всего лишь секунду назад исполненный решимости, Фархад остановился перед Анной. Он понимал, что убивать её придётся голыми руками. Но как? Она не собиралась сопротивляться, она была совершенно беспомощна, но именно это вызывало у Фархада смятение. Ему приходило убивать людей в ноосфере, но во-первых, они сами пытались его убить, а во-вторых, они не были люди в привычном понимании этого значения. Сейчас же была иная ситуация.

Неуверенно протянув руки, Фархад медленно, почти нежно, раздвинул волосы Анны, свисающие длинными прядями по обеим сторонам лица, и запустил подрагивающие пальцы глубже — к самой шее. Он не умел душить людей, и не знал, как это делается. Но никакого другого варианта придумать не мог. Шейка девушки была тонкой и хрупкой. Когда подушечки чужих пальцев коснулись её, она покрылась гусиной кожей. Она почувствовала надвигающуюся смерть.

— Аллах, дай мне сил, — одними губами шептал Фархад. — Если я делаю благое дело. Ведь я делаю благое дело? Эта женщина — зло. Зло во плоти. Всевышний, дай мне сил!

И он стиснул руки, надавив большими пальцами на горло девушки так сильно, как только мог. Анна открыла рот, и выпучила глаза, которые стали наливаться кровью. Из её глотки донеслось сипение. Фархад старался не смотреть на её лицо. Умоляя Аллаха о помощи, он продолжал её душить. Он делал это неумело, передавливая шею не там, где нужно, поэтому жертва продолжала упорно сопротивляться.

Обычно люди, которых душат, отчаянно пытаются ослабить хватку убийцы и оторвать его руки от себя, но Анна, вместо этого, начала тянуться к шее Фархада. Сначала её руки слабо хлестали по его лицу и плечам, а потом вдруг нащупали горло и вонзились в него пальцами. Теперь задыхаться начал Фархад. И если его хватка, по неопытности, была неправильной, то хватка Анны оказалась вполне профессиональной. Уе через пару секунд, мужчина понял, что теряет силы и сознание. Он разевал рот как рыба и невероятными усилиями воли заставлял себя не отрывать рук от вражеской шеи, дабы попытаться освободиться от её удушающего захвата. Перед глазами всё померкло и лишь желтоватые круги то и дело вспыхивали во тьме. Из последних сил цепляясь за уплывающий рассудок, он давил и давил пальцами на горло Анны и в результате они оба упали поперёк кровати, разом перестав шевелиться.

Сначала Фархад почувствовал жуткую боль в руках. Пальцы ломило так, словно их выдернули из суставов. Затем, практически сразу, на него напал дикий кашель, рвущийся из помятого горла. С трудом оторвав свои руки от мёртвой шеи, он сжал пальцы в кулаки и надрывно кашляя, сполз с койки на пол. Фархад всё ещё не верил, что ему удалось выжить. Пару раз он бегло ощупывал ногу Анны, свисающую с койки рядом с ним, чтобы убедиться, что та действительно мертва. Затем он с трудом поднялся и, не оглядываясь, поплёлся на выход.

Но вместо одной двери его ожидало три. Вернее, это были уже не двери, а округлые переходы в пространстве, вроде порталов. Мутные. Словно завешенные полиэтиленовой плёнкой. И слегка подсвеченные с противоположной стороны. На них были нанесены изображения, чем-то напоминающие иконы. Слева проглядывалось изображение Элекена, посередине — Боцмана, а справа — Василия. Фархад понял, что это нечто вроде быстрых переходов. И выбрав кого-то, можно переместиться к нему на помощь. Осталось лишь сделать выбор. Фархад уверенно подошёл к двери Боцмана.

Боцман.

Не обращая внимание на боль, он рвался из объятий капкана, но обсидиановые руки сжимались всё крепче. Боцман понимал, что она его не отпустит. Когда им уже начало овладевать отчаяние, он вдруг почувствовал стеклянный хруст и наконец-то смог набрать полную грудь воздуха. Руки статуи немного ослабли. Воспользовавшись этим, Боцман совершил яростное движение своими широкими плечами и высвободил собственные рукуи, подняв их вверх, после чего, обрушил их на предплечья статуи. Посыпалось стекло, и они отломились, упав на землю. Статуя стала напоминать безрукую Венеру.

— Прости, — отдуваясь, сказал ей Боцман. — Наша встреча была ошибкой. Мне пора выручать друзей…

Он начал отступать назад, пятясь спиной. Но тут вдруг из обломков предплечий скульптуры выскользнули чёрные щупальца-жгуты, которые буквально выстрелились в Боцмана и, опутав его за пояс и шею, притянули обратно. На жгутах быстро начал нарастать обсидиан, принимая форму новых рук.

— Ах ты, Холера! — Боцман успел упереться коленом в живот статуи, чтобы она не смогла полностью прижать его к себе.