Обсидиановая бабочка Ицпапалотль

— Думаю, да. Скоро энергия Квилакси опустошит тебя полностью. Ты конечно можешь избавиться от неё, но при этом ты лишишься всей своей энергии вообще. Тут-то я тебя и пришпилю к стенке. Шах и мат.

— Никогда!!! — бабочка ринулась на него в безумном гневе.

Они опять схлестнулись и битва продолжилась. Только теперь Элекен понимал, что его враг теряет силы гораздо быстрее. Ицпапалотль ещё держалась, благодаря десятку поглощённых миров, но яд Квилакси с каждой минутой лишал её сил всё больше и больше. Чтобы победить, у неё остался единственный вариант — убить Элекена прежде, чем квилаксианская мина замедленного действия сработает в её нутре. Только разделавшись с Элекеном она могла избавиться от этого проклятия.

Элекен прекрасно понимал эту логику, но недооценивал коварство обсидианового чудовища.

*****

Вокруг стало так темно, что Василий уже почти не видел то, что пишет. Он боялся не успеть, и как мог старался не терять нить строчки. Что он писал — было ведомо лишь ему одному. И более никто не мог ворваться в его разум.

Василий знал, что Элекен всё сделал правильно, но сражение ещё не закончено, а тактику он выбрал неправильную, сцепившись с бабочкой, вместо того, чтобы избегать её атак. Но куда больше Василия волновал итог. Он понимал, что самое страшное должно произойти в самом конце, когда уже, казалось бы, всё свершилось, и враг наконец-то повержен. Именно в этот момент случится беда, к которой никто не будет готов.

Но что мог поделать несчастный старик? Он оставил куфию в пустой лодке, для Боцмана, и убрал штору иллюзии с глаз Фархада. Эти двое справились, и доведут дело до конца. Теперь остался Элекен. А что можно сделать для Элекена? Лишь поставить его имя после финальной строчки. Только тогда всё будет предрешено. Либо Элекен, либо Ицпапалотль. Казалось бы, выбор очевиден. И всё же, инерция этого противостояния слишком велика. Василий не мог представить, что будет после, и куда докатится эта волна.

Время уходило, и нужно было выбирать. Старик уже приготовился к начертанию первой бувы, когда его вдруг пронзило озарение. Он увидел имя, которое ранее ему ни о чём не говорило. Но сейчас буквально сквозило ярчайшим лучом, через лабиринты усталого разума. Моментально всё встало на свои места, и Василий понял, кто будет вершить судьбу человечества. Решительными движениями кисти он написал имя, состоящее из шести букв, и это имя было не Элекен.

*****

Фархад опять оказался в городе обсидиановой бабочки, но теперь этот город выглядел по-другому. Не таким ярким и вызывающим, как ранее. Казалось, что он давно заброшен и пустует ни один век. Старая кровь давно высохла и почернела. Каналы пересохли, превратившись в зловонные канавы. Город был отвратителен, словно отравлен смертельным ядом. Какое-то время Фархад блуждал по кривым, пыльным улочкам в одиночестве, безуспешно пытаясь отыскать ту самую площадь, на которой они расстались с друзьями.

— Заблудился?

Голос заставил его остановиться. Покрутив головой, Фархад заметил большую фигуру, сидящую в переулке, прислонившись к стене.

— Боц?

Фигура затряслась и послышался болезненный, но радостный смех.

— Боц!!! Ты — толстый шайтан! Я ведь думал ты погиб! — бросился к нему друг.

— Аналогично, — тот протянул к нему изуродованные руки, чтобы обнять.

— Коссома! Что с твоими клешнями, брат?!

— А что? — Боцман поглядел на свои окровавленные кисти, с которых продолжала течь кровь, сам же он сидел в основательно разлившейся кровавой луже. — Да ерунда, порезался малёха.

— Да у тебя пальцев почти не осталось! Вот, шайтан, — Фархад закружился, ища что-нибудь подходящее, но ничего не нашёл и оторвал лоскуты от своей рубашки. — Давай перевяжу, пока кровью не истёк!

— Оно того стоило, дружище, оно того стоило, — улыбался Боцман. — Я отколол этой стерве её тупую башку.

— И выбрал Алика? — возясь с перевязкой, без обиды спросил Фархад.

— Как и ты.

Оба рассмеялись.

— А вместо Алика нашли здесь друг друга, вот ведь ирония, да?

— Мы встретились только потому, что выбрали одну и ту же дорогу, — философским тоном рассуждал Боцман. — Это было ещё одной ловушкой. Если бы я выбрал тебя, а ты — меня, мы бы попали в те чёртовы измерения-мышеловки, где бы и сгинули. Бабочка рассчитывала именно на это.

— Тогда где старик? — развёл руками Фархад. — Уж он-то точно должен был выбрать Алика.

— Старому человеку тяжело противостоять силе Ицпапалотль, — печально ответил Боцман. — Если мы с тобой едва справились, то что говорить про него?

— Ах-х, говорил же, не надо его за собой тащить. Жалко старого дурня.

Где-то в стороне послышался грохот, похожий на взрыв.

— Это там! — указал пальцем Фархад. — Это Алик! Поднимайся, лентяй, нам пора его выручать!

Боцман попытался подняться но не смог.

— Холера, — произнёс он. — Не получается.

— Давай помогу.

Несмотря на все усилия поднять Боцмана Фархаду не удалось. Здоровяк потерял слишком много сил, и уже не был в состоянии держаться на ногах.

— Не надрывайся, — пыхтя, произнёс он. — Я спёкся… Беги скорее к Алику. Передай ему это.